Ирония жизни в разных историях
Шрифт:
— Хорошо, — кричу я и продолжаю уже обычным тоном: — Это очень маленькая улочка, когда въедем в город, я скажу, куда дальше.
— Нет, так не годится, — качает он головой. — Посмотрите сюда.
На приборной панели прикреплен экран размером с книжку в мягкой обложке. Он что-то щелкает там, и экран включается. По некоторым кнопкам он стучит кулаком.
— Я просто назвал город, куда мы едем, — объясняет он.
С экрана доносится голос английской леди, похоже, из среднего класса. Она говорит: от следующей окружной дороги продолжайте движение прямо вперед.На
Подъезжаем к окружной дороге. Продолжаем движение вперед.
— Итак, где вы точно проживаете? — спрашивает водитель.
Он вводит название моей улицы. Высвечивается несколько карт.
— Вот здесь вы проживаете, не так ли? В этом месте? — показывает он на карте. — Точно там?
Он постоянно вертит головой от меня к дороге, потом обратно ко мне и снова к дороге. Оттого что он поворачивается, такси заносит в сторону. Я скольжу на сиденье.
— Да-да, там, — говорю я.
— Видите? — довольно произносит он. — Ведь удобно же, разве нет? Можно узнать о каком угодно месте. Вы делает запрос откуда хотите. Где бы ни находились. Устройство посылает сигнал на спутник, и спутник возвращает сигнал.
Водитель показывает на маленькую темную коробку, установленную на другой стороне такси.
— Можно использовать голос, который вам обо всем расскажет, или только вывести текст на экран, если нет желания слушать голос, или и то и другое, если хочется, или ничего, если вам не нужна информация, — хвастается водитель.
Он демонстрирует мне, как включать и отключать голос. Увеличивает и уменьшает звук. Он намного моложе меня. Такси новое. Все металлические части отражают свет, и серая обшивка внутри совершенно новая. На дверце возле моей руки наклейка со словами «Изготовлено в Ковентри с гордостью».
— Такое устройство стоит тысячу восемьсот фунтов, — продолжает водитель, — и это еще далеко не все, что оно может делать. Вот послушайте, вам расскажут сейчас все подробности.
После следующей окружной дороги,произносит голос леди, продолжать движение прямо.
Одну за другой он нажимает несколько кнопок.
— Сейчас укажут самый короткий маршрут, — поясняет он, — И самый спокойный. Теперь уточняют, сколько миль осталось проехать до того, как повернуть налево или направо. Сообщают о ремонтных работах на дороге. Теперь говорят, сколько миль до вашего дома, не только до города, а прямо к порогу вашего дома. И послушайте, сейчас мне предложат маршрут, который позволит сэкономить бензин, и, когда мы доберемся до города, скажут точно, по какой дороге можно проехать к вашему дому и сколько осталось ярдов, прежде чем надо будет повернуть налево или направо, чтобы туда попасть. Видите этот дорожный знак? Что он означает?
— До Бедфорда пятнадцать миль, — отвечаю я.
— А теперь взгляните сюда, о чем идет речь?
— До Бедфорда пятнадцать миль.
— Совершенно верно, — говорит он. — Именно так. Если бы мы вдруг решили поехать в Бедфорд, то знали бы наверняка и без дорожного знака, что он находится на расстоянии пятнадцати миль. Вы когда-нибудь раньше ездили на таком такси?
— Нет, сегодня впервые.
Интересно, неужели бывает столь тщательно продуманная говорящая техника. Вам надо ехать в Бедфорд? Он уверен, что скоро во всех такси и, вероятно, во всех автомобилях будут установлены такие же навигационные системы, как у него.
— Меня зовут Васим, — представляется он. — Я вам дам номер моего мобильного телефона, когда нужно будет такси из Луттона, можете мне позвонить, и я вас буду все время забирать из аэропорта.
— Как? — переспрашивает он, когда я называю ему свое имя. — Как оно пишется?
Он пытается объяснить:
— Ваше имя звучит так, будто состоит не из одного, а из трех слов.
— Это название острова, — говорю я. — Населенный пункт. Введите его в вашу навигационную систему, и пусть она меня найдет.
— Ха-ха-ха, — раздается в ответ. — Можно спросить, откуда вы родом?
Я показываю на экран.
— Сейчас вы точно узнаете.
— Ах да, — спохватился он. — Но хотелось бы узнать об этом раньше. Вы явно откуда-то из других мест. Чувствуется по вашей манере говорить.
На следующем перекрестке,произносит голос леди среднего класса, повернуть налево.
Водитель рассказывает, что его двоюродный брат работает в Глазго. Но Глазго не так уж и близко к моим местам, уточняю я.
— Я бывал там, — говорит он. — Шел дождь.
Вместе с пожатием плеч он вскидывает руки с руля, что означает, вон, посмотрите — все вокруг утопает в лучах полуденного солнца.
Я киваю в ответ и улыбаюсь. Потом откидываюсь на спинку.
— Может, вам жарко? Включить кондиционер? Вы мне скажите, если что-нибудь нужно, — беспокоится водитель.
— Все в порядке, — говорю я. — Спасибо.
— Если хотите, можете поспать, — предлагает он. — Я вас разбужу, когда будем подъезжать к дому.
Он щелкает переключателем на приборном щитке. Чуть выше его затылка загорается красная лампочка.
Ее звали Кэролин Фергассон, она жила возле переправы, и все это случилось еще до того, как построили новый мост, помню, тогда витрины магазинов обклеили объявлениями с ее школьной фотографией, на которой она выглядела грустной. Куски тела Кэролин в пакетах из супермаркета нашли в доме ее родного дяди в Кинмилайсе, они были спрятаны в шкафах по всему дому, помню, как друг моих родителей, участвовавший в обыске дома, рассказывал им об этом; он знал обо всем, потому что работал в полицейской лаборатории, и даже то, что в доме, когда туда вошли, стояла жуткая вонь, хотя лето не было таким жарким, как в предыдущем году; они говорили в кухне, а я стояла за дверью и все слышала, и когда они это заметили, мать накричала на меня и велела пойти в сад за домом и забрать оттуда белье. Тем летом «I Feel Love» Донны Саммер занимала первое место в течение многих недель, и потом — «Вразерхуд оф мэн». «Давай убежим вместе, Анжело, убежим навсегда». Всякий раз, когда я слышу эти песни, на память приходит то время. Нам не позволяли выходить за пределы сада — дети должны всегда быть на виду у родителей. Следующим летом уже разрешалось идти куда захочется, и я никак не могу вспомнить, что же у нас было на первом месте.