Шрифт:
Аннотация
Привлекательный и успешный отец-одиночка и отношения, которых не должно быть.
Она - единственная женщина, которую я хочу, но мне нельзя ее любить.
Я отец-одиночка трех дочерей и финансовый директор в успешном отеле. У меня нет времени на отношения, потому что я должен работать и заниматься воспитанием детей.
Конечно, Фрэнни
Перевод: https://vk.com/allbecauseoflove
Глава 1
Мак
Одно утро. Это все, чего я хотел.
Одно утро для себя.
Выспаться. Спать голым. Спать с закрытой дверью в спальню.
Проснуться, когда захочется. Проснуться и ничего не слышать. Проснуться и делать все, что, черт возьми, я хотел бы сделать утром - пробежаться, подрочить или снова заснуть.
– Папа! Вставай!
Это утро было не таким.
Застонав, я перевернулся на живот и прижал подушку к затылку.
– Папы здесь нет, - сказал я, мой голос был приглушен.
Я услышал хихиканье, а затем почувствовал, что матрас сдвинулся, когда одна или несколько из трех моих дочерей запрыгнули на мою кровать. Честно говоря, было удивительно, что они провели ночь не в ней. В течение нескольких месяцев после отъезда их матери я спал не один. Иногда со мной была одиннадцатилетняя Милли с больным животом. Иногда - восьмилетняя Фелисити с кошмарами. И часто это была четырехлетняя Уинифред, которая пряталась от монстров под своей кроватью.
Иногда со мной спали все трое.
Одна из них запрыгнула мне на спину, словно я был пони, и потянула за футболку.
– Мы голодные. Это была Фелисити.
– Опять? Я только что покормил вас.
– Сейчас утро. Ты не кормил нас после вчерашнего ужина.
– Не может быть чтобы сейчас было утро. Еще темно.
– Это потому, что у тебя на голове подушка. Она хихикнула.
– Ты храпел.
– Может, Милли принесет вам хлопья?
– Мы не хотим хлопья. Мы хотим блинчики.
Я вздохнул.
– Разве она не может приготовить блины?
– Она не знает, как пользоваться плитой. Нам нужен взрослый.
Взрослый. Я был единственным взрослым в доме. Как, черт возьми, это произошло?
– Откуда ты знаешь, что я взрослый?
Опять хихиканье.
– Потому что ты высокий, с большими ногами. И у тебя есть борода. И тебя зовут папа.
– Я же говорил тебе. Папы здесь нет.
– Тогда кто же ты?
Я перевернулся, опрокинув ее на спину.
– Монстр щекотки!
Она визжала и извивалась, пока я мучил ее щекоткой, что побудило Уинифред прибежать и запрыгнуть на кровать.
– Меня тоже!
Уинни была тем редким ребенком, который действительно хотел, чтобы его щекотали, или, по крайней мере, она хотела физической ласки, и она перебралась поближе к Фелисити легла на спину, подставляя свой животик, как щенок, который хочет, чтобы его погладили.
Я щекотал их обеих в течение секунды, затем сел и почесал голову.
– Ты все еще в пижаме. Сегодня суббота?
– Да, - сказала Фелисити.
– Хорошо.
– Твои волосы выглядят смешно, - сказала она мне.
– Как и твои, - ответил я.
Недавно она сделала себе "стрижку", отрезав переднюю часть волос в попытке создать челку, как у Мэвис из "Отеля Трансильвания". Какое то время она даже хотела, чтобы ее звали Мэвис. Психолог девочек заверил меня, что в этом нет ничего страшного и это просто означает, что она идентифицирует себя с персонажем Мэвис, которая тоже жила с отцом без матери.
– Вы уверены, что это не означает, что она вампир? спросил я. Фелисити еще никого не кусала, но она стала носить черное и спрашивать, могу ли я сделать ей кровать в форме гроба. Поговорим о кошмарах.
Но психолог только улыбнулась.
– Я уверена.
Милли появилась в дверях моей спальни в пижаме.
– Папа, мне нужно чёрное боди для балета, а они все грязные.
– Черт. Ты уверена?
– Да. Я проверила свой комод и корзину. И тебе нужно положить четвертак в банку ругательств.
Я скривился. Эта гребаная банка ругательств должна быть сломает меня.
– Ты проверила сушилку?
– Ага. Там тоже нет.
– Черт.
– Пятьдесят центов, - сказала Фелисити.
Я ткнул ее в ребра.
– По крайней мере, мои ругательства способствуют развитию твоих математических навыков. Милли, ты проверила стиральную машину? Я знаю, что вчера положил в нее темное белье. Это означало, что я, вероятно, забыл положить их в сушилку вечером, и сегодня их придется стирать заново.
– Я не заглядывала в стиральную машину.
– Во сколько балет?
Милли закатила глаза - подростковый жест, от которого я уже начал уставать.
– В то же время, что и всегда. В десять.
– Точно. Я посмотрел на цифровые часы на своей тумбочке. Было семь тридцать.
– Хорошо, я успею к тому времени.
– И мне нужно кое-что для распродажи выпечки сегодня днем, - добавила она.
– Для какой распродажи?
Еще одно закатывание глаз, сопровождаемое топаньем ног.
– Папочка! Сбор средств для поездки восьмого класса в Вашингтон! Я тебе уже сто раз об этом рассказывала.
Я спрыгнул с кровати и подтянул свои фланелевые пижамные штаны.
– Восьмой класс! Какого хрена, Милли, ты только в шестом. До поездки еще два года - неудивительно, что я записал это в раздел "Забудь это немедленно". Я подошел к комоду и взял толстовку USMC, натянув ее поверх футболки.
Это вызвало у меня тяжелый вздох.
– Доллар в банку, папа.
– Нет, не доллар! Было же всего пятьдесят центов.
– Слово на букву "Х" стоит целый доллар, папа, - сообщила мне Фелисити.
– О, точно. Я сделал паузу.
– Знаешь что? Оно того стоит.