Is death
Шрифт:
– А как мне об этом нужно говорить?
– спросила Жюльет.
– Закричать на всю улицу, зарыдать, броситься на землю, молотя по ней кулаками? Да, мне очень хочется всё это сделать, но станет ли от этого лучше? Сомневаюсь!
Незнакомец кивнул:
– Понимаю. А что за рак у вас? Поджелудочная железа, третья стадия?
– Да-а... откуда вы знаете?! — ошеломлённая таким поворотом, Жюльет, только теперь осмотрела своего собеседника. Это был высокий, крепкий мужчина, с очень правильными чертами лица, с холёными руками, одетый в очень дорогой костюм и лаковые крокодиловые ботинки. На Жюльет он смотрел мягко, немного грустно, но во взгляде его чувствовалась сила, живой ум и какая-то всепоглощающая уверенность, свойственная людям, твёрдо знающим себе цену. Это её привлекало, а потому она решила продолжить разговор, мысленно пожав плечами и сказав самой себе : «Почему бы и нет?»
– Опыт большой, - ответил незнакомец, одновременно указывая на госпиталь.
– Я здесь почти как на работе. Вы морщитесь? У вас что-то болит?
– Ничего, сейчас не сильно, - Жюльет, подавив в себе неожиданно подкравшуюся тошноту, глубоко вдохнула свежий вечерний воздух.
– У меня такое бывает в последнее время, я уже привыкла даже.
Мужчина прищурился:
– А в боку покалывает?
– Да, постоянно. Вы врач?
– Почти.
– Как это так?
– удивилась Жюльет.
– Я не веду постоянную медицинскую практику, хотя иногда приходиться помогать людям.
– Удачно?
– Что удачно?
– он вроде не понял её вопроса.
– Удачно удаётся помогать?
– А!
– мужчина вдруг рассмеялся.
– Удачно, мадам! Не было ещё случая, чтобы моя помощь не помогла. При условии, конечно, что её принимают.
– Ого! И от чего вы лечите?
– спросила Жюльет.
– От всего, - теперь мужчина выглядел совершенно серьёзным.
– Нет никакой болезни, чтобы я не мог с ней справится. Человеческое тело — это биомашина, которая состоит из клеток. Клетки постоянно обновляются, так почему бы вместо плохих не вырасти хорошим? Надо просто верить в то, что ты делаешь.
Жюльет скептически поморщилась:
– Легко сказать. Врач — это не бог. В случае некоторых болезней всё бесполезно.
– Вы имеете ввиду свой рак?
– Например.
Мужчина пожал плечами:
– Когда как. Кстати, знаете, что вас ждёт? Простите, что я так откровенен и циничен, но раз уж мы начали этот разговор, то стесняться нечего.
– Ерунда!
– в ответ Жюльет только махнула рукой.
– Стесняться действительно нечего. Меня ждёт страшная смерть, а перед этим боль... простите, как вас....
– Генрих, - незнакомец кивнул, одновременно будто приподнимая невидимую шляпу.
– А вас?
– Жюльет. Так вот, Генрих, я всё знаю и потому говорю об этом спокойно. У меня уже было несколько приступов... это ужасно. Я запустила болезнь, занимаясь работой, и в этом только моя вина.
– Сколько времени отпустил вам врач?
– Максимум год, - Жюльет вдруг всхлипнула.
– Из этого времени месяца четыре будет борьба с болезнью, в которой победитель известен.
– Не плачьте, - Генрих сел поближе и мягко провел рукой по её волосам.
– Послушайте сейчас себя. Вы ведь хорошо себя чувствуете? Дискомфорт ушёл?
– Что?
– Жюльет сначала не поняла вопрос, но затем неожиданно пришло осознание того, что она сразу почувствовала себя лучше. Намного лучше.
– Хорошо?
– вновь спросил Генрих.
– Признайтесь?!
– Да!
– Жюльет резко отстранилась от него, встала и расправила плечи.
– Я..., я чувствую себя великолепно — это правда!
– Вот видите!
– Что вы сделали?
– спросила Жюльет, ощупывая живот.
– Этого не может быть!
Генрих усмехнулся:
– Вся человеческая натура сейчас проявилась в ваших словах! Сначала вы сказали слово «правда», а потом, по отношению к тому же предмету - «не может быть». Правда есть всегда, но в отличии от лжи, люди не всегда хотят её видеть.
– Но что всё-таки произошло?
– Жюльет вновь повторила свой вопрос.
В ответ Генрих, приняв самый благодушный вид, широко развёл руками:
– Я облегчил ваши страдания, только и всего. Если желаете, мы можем продолжить.
– Что вы имеете ввиду?
– ошеломлённая, Жюльет вновь села на скамью.
– Вы хотите сказать...
– Я излечу вас, - голос её собеседника звучал спокойно. Так, словно речь шла о каких-то обыденных вещах.
– Нужно лишь ваше согласие.
– Излечите от рака?!
– Жюльет не могла поверить своим ушам.
– Как? Где?!
– Прямо здесь и прямо сейчас — вот на этой скамейке. Согласны?
Жюльет горько усмехнулась:
– Знаете, если бы вы не продемонстрировали свои возможности, я послала бы вас куда подальше, но... Конечно, я согласна! И хотя я не верю в то, что подобное может произойти, но что мне терять? В моем положении уже всё равно. Только... вы случайно не членом меня хотите полечить? Нет? Смотрите, здесь везде люди ходят!
– А мы зайдём вон за ту акацию!
– Генрих весело расхохотался.
– Впрочем, я вынужден вас разочаровать — всё произойдёт гораздо прозаичнее, Жюльет. Я вас вылечу, а вы заплатите за эту услугу.
– А я уж подумала, что вы экстрасенс-маньяк. Они могут на время отключать у человека боль, я знаю, - улыбнулась она.
– Деньги? И сколько же?
– А сколько может стоить ваша жизнь?
– Разве жизнь имеет цену для её обладателя?
– Обязательно!
– Генрих кивнул.
– Всё имеет свою цену. Вашу я оцениваю в двадцать миллионов.
– Миллионов чего?
– переспросила Жюльет, сначала не поверившая своим ушам.
– Евро, конечно, - спокойно ответил Генрих.
– Или во Франции есть и другие деньги? Мне нужно двадцать миллионов евро наличными.
– Но... это огромная сумма. У меня нет таких денег.
– Если бы не было, я к вам бы не подошёл, - Генрих лукаво посмотрел на свою собеседницу.
– Открою вам секрет — я могу узнать о человеке гораздо больше, чем это вообще может представляться возможным. Как я это делаю — это второй секрет, и таковым он и останется. Вы можете заплатить деньги, которые мне нужны, а я окажу вам услугу и вылечу от болезни. Всё честно. Заплатите вы мне потом - скажем, через неделю, когда пройдёте все осмотры и убедитесь, что здоровы. К тому же, недели вам хватит, чтобы собрать всю сумму.