Исагогика. Ветхий Завет
Шрифт:
Принадлежали провидцы к самым разным слоям населения: среди них были крестьяне, как Амос и Михей; священники, как Иезекииль; храмовые прорицатели, как Наум; приближенные царя, как Исайя. Но все они, нередко покидая свои обычные занятия, становились глашатаями небесной воли. Они ясно чувствовали, что возвещаемое идет не от них самих, а от Господа.
«Некоторые говорят, — пишет свт. Василий Великий, — что они пророчествовали в исступлении, так что человеческий ум затмеваем был Духом. Но противно обетованию Божия наития — богодухновенного делать изумленным, так, чтобы он… выходил из свойственного ему разума» (Толк. на Исайю, Предисловие). Пророки не были похожи на языческих прорицателей и восточных мистиков, которые теряли в экстазе собственную личность.
Подчас пророки изнемогали под бременем своего непосильного служения, им было нелегко предсказывать бедствия и постоянно обличать людей. Но они оставались до конца верными своему призванию.
5. Закон, избрание и обетование в профетизме. Русский богослов М. С. Тареев подчеркивал, что «беспримерно высокий и чистый еврейский монотеизм есть преимущественный результат пророческой проповеди» (Основы христианства. Серг. Пос., 1908, т. 2, с.91). В связи с этим библейская критика XIX века была склонна преувеличивать новизну пророческой проповеди. Ее изображали почти как новую религию, которая сменила старую — грубую и примитивную. Но из самих пророческих писаний явствует, что такая точка зрения не оправдана. Хотя, действительно, религиозно-нравственное сознание пророков было намного выше уровня предшествующих эпох, разрыва в традициях не существовало. Начиналась она Авраамовым Заветом и Моисеевым Законом, и уже первые по времени пророки-писатели Амос и Осия ссылаются на Закон, который был прежде дан народу Божию (Ос 4,6; 8,1; Ам 2,4). Таким образом, они выступают не как провозвестники новой религии, а как реформаторы, возрождающие и продолжающие дело Моисея. Но если прежде возвышенное учение Декалога усвоялось еще не полно, то в классическом профетизме оно нашло наиболее совершенное выраженин со времен Моисея.
Именно из Декалога вытекает отношение пророков к нравственности и социальной правде как к требованиям веры. Для них «хесед», милосердие, выше всесожжений и жертв. Жертвы без покаяния, дары, приносимые Богу на алтарь, без нравственного очищения лишь оскорбляют Бога.
Изобличая уступки язычеству, пророки приравнивают зло моральное к идолопоклонству. Угнетение слабых, насилие, ложь, несправедливость есть такая же измена Завету, как и почитание «богов чужих».
«Своеобразие социальной проповеди пророков, — замечает прот. С. Булгаков, — есть то, что можно назвать социальным морализмом, их отношение к вопросам хозяйства как к вопросам нравственности, их оценка социальной жизни под углом нравственности. Благодаря их социальному морализму, притом религиозно-углубленному, они видят в хозяйстве не только вопросы социальной техники, но и социальной правды» (Очерки по истории экономических учений. М., 1918, с.25).
Высокие нравственные требования, предъявляемые пророками к Израилю, вытекают из их веры в избранность ветхозаветной Церкви. Пророки не сомневаются, что она избрана Сущим для Своих промыслительных целей, но в этом избрании они видят не преимущество, а двойную ответственность перед Богом. Обетования Божии непреложны, однако над тем или иным конкретным поколением они сбываются лишь при условии соблюдения Завета.
6. Пророки и культ. Резкие нападки пророков на обряды и культ могут создать впечатление, что они отрицали общественное богослужение. Но на самом деле между профетизмом и культом не существовало принципиального антагонизма. «Настаивая первоначально на святости, главным образом в ее аспекте ритуальной чистоты, ветхозаветное богослужение, как и пророческая проповедь, также спопобствовало созданию в Израиле идеала святости как моральной чистоты, охраняемого предписаниями древнего Моисеевого закона» (прот. А. Князев. Пророки, гл. 7). Пророки обычно проповедовали при святилищах, и их речи являлись частью храмового ритуала. Обличения пророков были направлены против одностороннего подхода к служению Богу, когда жертвы и обряды подменяли искреннюю веру и нравственность. Как уже отмечалось, среди пророков были и священники: Иеремия и Иезекииль, а, возможно, Осия, Наум и Аввакум.
Произнося свои речи, многие пророки прибегали к символическим действиям, которые были призваны глубже, чем слова, врезаться в сознание и память народа (разбивание сосуда, ношение цепей и др.). К числу символических действий относилось и наречение имен, которые пророки давали иногда своим детям (эти имена указывали на грядущие судьбы народа Божия). Сам Господь Иисус, будучи Пророком, использовал символические действия (проклятие смоковницы, въезд в Иерусалим на осле и др.).
7. Учение пророков об истории. Пророки верили, что Бог действует и проявляет Себя в исторических событиях. Поэтому они принимали активное участие в жизни своих современников. Они были наставниками народа, советниками царей, трибунами и духовными вождями. Но, в отличие от своих предшественников, они не прибегали к политическим переворотам (как Ахия, Нафан, Елисей). Их служение было чисто религиозным.
Пророки видели руку Божию не только в событиях жизни ветхозаветной Церкви, но и в истории языческих народов, которые также подчинены высшей воле.
Большинству мировых учителей бытие мира и жизнь человека представлялись неизменными или двигающимися по кругу вечного возвращения. Только у библейских пророков история предстает как цепь событий, направляемых Богом к определенной цели. Согласно учению пророков, история завершится Царством Божиим, преображенным миром, в котором погибнет все темное и злое и восторжествует божественная гармония. Они верили, что суд Божий постоянно настигает нечестивых и вершителей зла, а в последние дни полностью истребит зло из творения. На земле установится новый Едем, кончатся войны и притеснения, исчезнет смерть и природа покорится человеку. Это произойдет тогда, когда Сам Бог явится среди людей.
8. Пророчества о Христе. В профетизме не угасла, но углубилась вера в обетование, данное Давиду. Царь-Мессия придет на землю как осуществитель воли Господней. Он будет действовать не внешней силой, а правдой и Духом. Его слово покорит народы. Некоторые пророки приблизились даже к тайне страждущего Мессии. Им было дано предвидеть многое из жизни и служения Христа.
Однако тайна Богочеловечества осталась для пророков прикровенной. Вначале Мессия еще мыслился ими по образу земного царя. Но даже после того как эта мысль была оставлена, пророки видели в приходе Помазанника и явления Бога в мир два параллельных события. Только в Новом Завете открылось единство Богоявления и мессианства.
Дар исторического предвидения поднимает человека над границами времени. Отсюда такое характерное для пророчества явление, как сокращение хронологической перспективы. Ведомый Духом Господним ясновидец созерцал грядущее «приближенным». То, чему в очах Божиих «надлежит быть вскоре» (Откр 1,1), по человеческим меркам может наступить через тысячи лет, ибо для Господа тысяча лет — как один день (Пс 89,5; 2 Петр 3,8). Поэтому у библейских пророков предсказание о приходе Христа нередко сливается воедино с концом истории и эсхатологической полнотой Царства Божия.
9. Профетизм и ложные пророки. Наряду с великими пророками в Израиле и Иудее действовало немало царских пророков, которые входили в число придворных и храмового персонала. Чаще всего библейские пророки находились к ним в оппозиции, считая, что они возвещают ложь. Эти пророки стремились угодить монархам и толпе, предсказывая успехи и удачи, когда следовало ожидать небесной кары. Еще во Второзаконии Израиль предостерегался от лжепророков (13,1-6). Признаком их самосвятства была готовность на компромисс с язычеством и отказ от традиции профетизма, которая заключалась в непримиримости к народным грехам.