Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1
Шрифт:
Стратагемами, как я уже сказал выше, могут быть не только понятия, но и концепты, образы, метафоры, символы. Но предположим, что кирпичики — это «всего лишь» понятия. Что с ними-то прикажете делать? Уподобляться анекдотическим персонажам, наделяющим тайные документы сопроводительной надписью «перед прочтением сжечь»? Ясно, что так нельзя. Но и выставлять напоказ понятия, с помощью которых ты создаешь стратегию, тоже нельзя. Твоя стратегия — на то и твоя, чтобы противник имел о ней неверное представление.
Вот тогда-то и используются наиболее сложные семантические прикрытия.
Никто не станет обнажать перед противником ядро собственной стратегии. И наоборот, все будут пытаться добраться до ядра чужой стратегии и посеять там семена деструкции, внедрить враждебный стратегический вирус.
Теоретики франкфуртской школы говорили, что язык — это власть. Фрэнсис Бэкон — что знание это власть сама по себе. На самом деле, как ты ни назови рассматриваемый эксклюзив — языком или знанием, — он не существует сам по себе в банальном смысле этого слова. Обладание языком (знанием, стратагемами) позволяет построить оргструктуру, необходимую для осуществления той или иной стратегии. В нашем случае — для осуществления стратегии развития.
Субъект — это идеология и оргструктура. Или, вводя понятие более широкое, чем идеология, это язык и оргструктура. Враг воюет с языком и оргструктурой, то есть с субъектом. Если врагу удается разрушить субъект развития — развития не будет. А врагу это обязательно удастся, если он осуществит эрозию стратагем как элементов эксклюзивного языка развития и разрыв оргструктурных скелетных форм. Системщики называют подобный подрыв «внедрением вирусов в ядро системы». Что такое эрозия языка, используемого на периферии системы (языка пользователя), я уже разобрал… Нормальное развитие… комфортное развитие… устойчивое развитие… Глядишь — и развития как не бывало!
Теперь же я пытаюсь разобрать, что такое внедрение вирусов в ядро системы, обеспечивающее эрозию не языка пользователей, а языка системной архитектуры. А также эрозию оргструктурных скелетных связей. В целом речь идет о так называемой контрсубъективизации, то есть о недопущении формирования субъекта. А также о десубъективизации, то есть о превращении структурно-смыслового кристалла, обеспечивающего развитие, в бесструктурную и бессмысленную слизь.
Предположим, что у вас нет полноценной стратегии. То есть вы не являетесь стратегическим субъектом. Но вы хотите им стать. И потому стремитесь обзавестись неким знанием. Если у вас есть противник, что он будет делать, поняв, что вы к этому стремитесь? Он будет отсекать вас от нужного знания и подсовывать вам знание ненужное.
Воспрепятствовать превращению потенциального субъекта (возжелавшего стратегии политического класса) в актуальный субъект (класс, соединившийся с необходимым знанием) — обязательная задача противника. Как решается такая задача? Самыми разными способами.
Компрометируются те или иные слагаемые необходимого знания (понятия, нормы, подходы, образы, символы). Уничтожаются или дискредитируются обладатели знания. Разрушается среда, в которой знание может сформироваться. Уничтожается потребность в знании. Разрушается инфраструктура, позволяющая соединять потенциального потребителя знания с потребляемым.
Политический класс может стремиться к стратегической субъектности, а может испытывать к ней глубочайшее отвращение. Скажете — так не бывает? А что такое наш бомонд конца 80-х — начала 90-х годов? О «вашингтонском обкоме» говорили тогда «ужасные патриоты из газеты «День»». А бомонд… Тот просто подымал с пола платочки высоких зарубежных гостей.
Ельцин… Козырев… Увы, определенным образом вел себя почти весь тогдашний политический класс. Страстное желание сбросить с плеч крест стратегической субъектности было разлито В воздухе. Оно стало своего рода синдромом. До безумия хотелось НЕ заниматься судьбами мира, НЕ нести стратегической ответственности за мир. НЕ думать о его перспективах и болевых точках. Не… не… не… не…
Истеблишмент, который в начале 80-х не обсуждал ни один вопрос без апелляции к содержанию всемирно-исторической эпохи» к концу 80-х возненавидел все, что пахло стратегией. В том числе и знание, с помощью которого она вырабатывается. А также среду, в которой такое знание выращивается. Все это отвергалось, отбрасывалось, растаптывалось, поносилось, высмеивалось.
Но еще до начала той позорной антистратегической оргии знание, о котором я говорю, по сути, оказалось «нон-грата». Оно само — и те, кто им обладал. А ведь уже тогда, при Брежневе, обладателей было совсем немного.
Я пишу эти строки, а перед моими глазами — лица. На лицах — отпечаток судеб. Это очень нелегкие судьбы. Иногда они абсолютно трагичны, как у Эвальда Ильенкова. Иногда чуть менее трагичны, как у Побиска Кузнецова. Да и у Александра Зиновьева, в каком-то смысле, тоже.
Я не могу назвать трагической судьбу Георгия Петровича Щедровицкого. Но это очень нелегкая судьба, не имеющая ничего общего с тем, каковой должна была быть судьба стратегического политического интеллектуала масштаба Георгия Петровича.
Называю отдельные яркие личности. Их, конечно, было несколько больше. Но не намного больше. Узок был этот круг. И не только узок, но и страшно далек от политического класса.
Виновен в этом был, конечно же, класс. Но сводить его вину к качествам отдельных людей (их уму, кругозору, структуре интересов и пр.) — негоже. В чем системные причины, не позволившие классу (то есть политическому субъекту) соединиться со знанием, без которого полноценной субъектности быть не может?
Власть исполнительная… судебная… законодательная…
ГДЕ ВЛАСТЬ ВО ВСЕЙ ЕЕ ПОЛНОТЕ? ВЛАСТЬ КАК СУБЪЕКТ СТРАТЕГИИ?
Это президент? Увы, сменяемый глава власти не может быть субъектом стратегии. Он сменяемый. Персонифицированным субъектом стратегии в какой-то степени может быть национальный диктатор или абсолютный монарх. Но именно в какой-то степени! Потому что подлинный субъект стратегии, представляющий власть во всей ее полноте, находится по ту сторону персонификации.
Такой субъект и такая власть (концептуальная, стратегическая, доктринальная — то есть высшая) — это не человек, а КЛУБ.