Исцеление от эмоциональных травм - путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии
Шрифт:
В отличие от бонобо, сексуальная активность обыкновенных шимпанзе строго подчинена эстральному циклу [132] и другим ограничениям. Доминантные самцы спариваются с кем пожелают, самцы низшего ранга – с менее привлекательными самками, иногда прибегая для этого к различным уловкам. Шимпанзе гораздо реже бонобо занимаются сексом для удовольствия или разрешения конфликтов. По поводу сексуального поведения наших собственных предков мы не можем сказать ничего определенного, но в целом эволюционно сложилось так, что период сексуальной восприимчивости у людей длится даже дольше, чем у бонобо. Поэтому половые контакты у нас совершаются не столько для продолжения рода, сколько для удовольствия, установления близких отношений и социальных связей. Возможно, это значит, что древние люди в этом отношении были ближе к бонобо, чем к шимпанзе. Конечно, секс в современном мире тоже часто бывает сопряжен с эксплуатацией, болью, подчинением и насилием, что обусловлено длительным подавлением этого могучего движущего начала. Однако, скорее всего, эти тенденции – печальные последствия
132
Эстральный цикл – совокупность регулярно повторяющихся изменений половой системы у самок млекопитающих. Циклическая функция яичников, связанная с происходящими в них ритмическими процессами (развитие фолликулов, овуляция и образование желтого тела), гормональным путем определяет синхронные характерные изменения во всем организме самки, и особенно в половом аппарате (яйцеводы, матка и влагалище).
В некоторых сообществах охотников-собирателей свобода половых связей сохранилась до наших дней, но в большинстве племен все же приняты свадьбы в той или иной форме. По данным антропологов, полигамия в таких культурах – большая редкость. Впрочем, к внебрачным связям там относятся спокойно, и во многих племенах смена партнера не представляет затруднений. И мужчины, и женщины в этом смысле равны, а детям часто разрешается без ограничений проявлять свою просыпающуюся сексуальность. Девственность и вопрос отцовства не имеют особого значения, особенно там, где род ведется по материнской линии. Но, несмотря на такую свободу нравов, даже в первобытных культурах секс часто бывает причиной разлада, вплоть до убийств [133] .
133
Bogucki 1999; Lerro 2005.
Воспитание детей
Одной из серьезных проблем, с которой столкнулись охотники-собиратели, была следующая: выходя на промысел, женщина может взять с собой только одного ребенка, а мужчина вообще не должен быть нагружен, так как это помешает охотиться. Это означало, что ребенок в семье должен появляться не чаще, чем раз в четыре года. Как правило, свою репродуктивную функцию женщины ограничивали сами: длительным кормлением грудью, растительными контрацептивными и абортивными средствами [134] . Возможно, овуляцию контролировали и силой мысли [135] . К примеру, в некоторых племенах австралийских аборигенов женщины верят, что смогут зачать только возле особого «родильного» камня. Подобные поверья, бытовавшие среди кельтов, отразились в традициях, доживших почти до наших дней. Если же ребенок все-таки рождался, а семья не могла его прокормить – его убивали или бросали [136] .
134
О контрацепции и абортах с помощью растительных препаратов см.: DeMeo (2006).
135
Йоги и буддийские монахи способны контролировать температуру, сердцебиение, кровяное давление и другие телесные функции. Сила веры как средство исцеления – широко известное явление. Поэтому способность женщин контролировать овуляцию с помощью самоубеждения не кажется удивительной.
136
См. http://en.wikipedia.org/wiki/Infanticide
В современных нам племенах охотников-собирателей, в израильских кибуцах и подобных сообществах воспитанием детей занимается община, а не биологические родители. И для матери, и для ребенка община – это как бы большая семья, где каждый взрослый несет ответственность за здоровье и благополучие детей. Как правило, это хорошо отражается на детях, так как они не зависят от перепадов настроения своих родителей и могут свободно общаться с многочисленными «тетями» и «дядями». Родители, в свою очередь, не испытывают стресса от необходимости круглосуточно опекать своих чад.
В таких коммунах всегда найдется кто-нибудь, готовый поиграть с ребенком, поддержать и утешить его; обязанности у мужчин и женщин здесь одинаковы. Методы воспитания детей (как, впрочем, и любой другой вид деятельности) у примитивных народов заметно различаются. Но во всех есть общие черты: любовь, забота, внимание и отсутствие насилия [137] .
В большинстве племен дети повсюду следуют за взрослыми и участвуют в общественной жизни. К проступкам относятся в целом снисходительно, при необходимости наказание может быть суровым, но по-прежнему без применения насилия. Капризы и попытки манипуляции не поощряются, зато с детства прививается вежливое и почтительное отношение к ближним.
137
Описание практик воспитания детей в сообществах охотников-собирателей см. Montagu (1978).
Улаживание конфликтов
В любом сообществе время от времени случаются стычки, вспышки ревности, нарушения кодекса поведения и так далее. Древние племена охотников-собирателей не были исключением. Улаживались же конфликты по-разному. Иногда остальные члены группы предпочитали игнорировать личную ссору, если она не выходила за рамки принятого; в последнем случае одного из спорщиков могли вынудить переселиться к соседям. Иногда старейшины вмешивались, чтобы решить дело миром – их слово было законом.
Отношения между соседствующими группами обычно строились на сотрудничестве. Например, у австралийских аборигенов существовали системы взаимных обязательств, связывавшие племена, в то время как разделявшее их расстояние исчислялось порой десятками и сотнями километров. Сплачивали их также обмены дарами, экзогамные браки, общие празднования и церемонии в священных местах. Такие отношения не просто поддерживали мир, они были единственным способом выжить в трудные времена, когда племенам приходилось делиться пищей и другими ресурсами. Если возникал особо сложный конфликт, его бралась решить третья сторона, либо одно из племен переселялось подальше. Территориальный спор или убийство соплеменника могли стать поводом для насилия. Закон гласил: «Кровь за кровь», – поэтому родственники жертвы пытались отомстить – убить преступника или члена его семьи. Однако дальше конфликт, как правило, не разрастался.
У каждого племени была своя территория, но, разумеется, без четких границ и пограничных столбов, поэтому споры иногда возникали. Выливались ли они в вооруженные конфликты – зависело от того, насколько изобильной была земля, и как долго это изобилие могло продлиться. Воевали племена только за земли, богатые всем необходимым. Ведь однажды поселившись на некоторой территории, племя считало ее своей, и она должна была стоить того, чтобы защищать ее с оружием в руках. Впрочем, столь богатые земли встречались нечасто, поэтому и конфликты были редкостью [138] . Стивен Митен в книге «After the Ice» («После оледенения») рисует поразительную картину многовекового мира и благополучия. За это время яростные конфликты разгорались всего три раза: два – из-за потери ресурсов вследствие климатических изменений, и третий – за оазис изобилия в сердце засушливого края [139] .
138
Lerro 2005.
139
Первый очаг напряженности – в Северной Европе, которая на протяжении двух тысячелетий после отступления ледников оставалась благодатным краем. Население быстро росло, особенно в устьях рек и вдоль морских побережий. Однако около девяти тысяч лет назад эти земли были затоплены вследствие поднятия уровня Балтийского и Северного морей. Ситуацию усугубило начавшееся около семи с половиной тысяч лет назад распространение на север сельского хозяйства. Второй случай – это ситуация в долине Нила, которая около четырнадцати тысяч лет назад представляла собой обширную изобильную болотистую местность с множеством мелких ленивых речек, дававшую приют многочисленным племенам охотников-собирателей. Со всех сторон этот оазис был окружен пустынями. Затем увеличение уровня выпадения осадков в верховьях Нила превратило его в быстротечную реку с узкой полоской поймы. В результате прежде мирно сосуществовавшие племена вынуждены были сражаться между собой за быстро истощающиеся ресурсы. Третий случай – это ситуация в долине реки Муррей в Австралии, узкой полосой изобилия пересекающей аридные земли (Mithen 2003, p. 175; Spinney 2008).
Врожденна ли человеческая склонность к насилию?
Существует давнее утверждение, что человек по природе своей жесток. Убеждение это основано на интерпретациях множества косвенных фактов. Но насколько беспристрастны эти интерпретации? Например, обнаружив расколотый череп гоминина, ученые приходят к выводу, что сородичи убили его намеренно, ударив по голове тяжелой костью. А затем новые исследования показывают, что повреждения на окаменелости возникли в результате смещения геологических пластов, а то и вовсе в лаборатории. А круглые двойные отверстия на некоторых черепах вполне могли быть проделаны клыками вымершего кошачьего хищника [140] .
140
Fry 2006, chapter 10.
Другие ученые в подтверждение жестокости человеческой натуры приводят данные наблюдений за шимпанзе. Эти приматы часто убивают самцов-чужаков, вторгшихся в их владения, а иногда устраивают нечто вроде партизанской войны против соседней группы (очевидно, тоже за территорию). Случаются убийства и внутри групп [141] . Однако о причинах такого поведения мы ничего не знаем. Не исключено, что агрессивное поведение для шимпанзе не характерно и вызвано хозяйственной деятельностью человека в лесах. Кроме того, нет никаких данных об убийствах в сообществах бонобо (ближайших родственников настоящих шимпанзе) и других приматов. Бонобо сохраняют спокойствие, даже когда две группы смешиваются, хотя среди шимпанзе в этой ситуации полились бы реки крови [142] . Приматолог Франс де Вааль пишет [143] :
141
Diamond 1992.
142
De Waal 1998, 2007.
143
De Waal 1998, p. 1–2.