Исцеление сердца
Шрифт:
— А ты уверена, что это правда?
— Я не смогла понести с тех пор, как была беременна сыном. Много лет назад. Да, я уверена. Это все из-за… я чувствую грусть и усталость, а еще мне надо работать и ухаживать за больными. Я отдохну и вернусь в дом, и все будет хорошо.
Выражение лица Бренны смягчилось, она положила руку на плечо Ольги и нежно сжала.
— Но у Леифа было много детей от его жены. Семь детей. Возможно, его семя сильнее, чем у твоего мужа.
— Мы были вместе в Эстландии с момента нападения Ивана
Эта тема грызла сердце Ольги, и она хотела покончить с разговором поскорее.
Но Бренна упорствовала.
— У тебя была кровь?
Да, крови не было, но у нее все шло вразнобой с тех пор, как пришла зима. Мысль была одновременно и заманчивой, и сокрушительно болезненной, но это было невозможно.
— Нет, Бренна. Мое чрево мертво. В нем ничего не может расти. Я целительница и повитуха, и я знаю.
Бренна убрала руку с ее плеча, наклонилась вперед и положила руку на живот.
— Тогда, наверное, тебя надуло воздухом, мой друг. Потому что ты не ешь, но у тебя вырос живот. Ты должна пойти со мной к Оили. Здесь слишком опасно для тебя.
Ольга оттолкнула руку Бренны и положила обе руки на живот. Да, он стал чуть больше, но она могла назвать несколько причин, гораздо более вероятных, чем беременность.
— Нет. Ты ошибаешься, и я нужна здесь.
Две женщины долго смотрели друг на друга, пока Бренна не кивнула.
— Ну, хорошо. Если ты точно уверена.
— Уверена.
~oOo~
Фрида и Якоб лежали рядом друг с другом на полу длинного дома. Ольга опустилась на колени между ними и влила несколько капель нового лекарства в рот Якоба. Губы юноши стали совсем синими и сухими.
Со дня солнцестояния прошло больше недели. Умерших было уже около тридцати, и почти сотня болела. Якоб, один из первых заболевших, пока был жив.
Но ему осталось недолго, Ольга знала. Кожа приобрела ровный серый оттенок и стала холодной, а глаза, которые он не открывал вот уже несколько дней, казались запавшими.
Его кашель стал слабее, но не потому, что он выздоравливал. Якоб потерял силы кашлять. Теперь, когда начинался приступ, он просто слабо кряхтел, пока кто-то не подбегал к нему и не переворачивал на бок.
Фрида начала лечиться раньше и сражалась изо всех сил. Она хрипела на подстилке рядом с мужем, из ее глаз и носа тек гной. В некоторых случаях от гноя глаза у больных вообще не могли открываться. Когда Ольга дала Якобу все, что было в ее силах, она повернулась, усадила Фриду и прижала голову девушки к плечу, чтобы вытереть гной.
В организме Фриды все еще бушевала лихорадка, но за последние десять дней Ольга заметила, что те, у кого был сильный жар, часто начинали выздоравливать, как будто жара сжигала чуму. Сначала заметив это, она подумала, что лихорадка проходит, но потом от жара умерли сразу четверо. Она не
Каждый третий из заболевших выздоровел или выздоравливал, в том числе и Фрида. Но до сих пор почти каждый третий умирал — некоторые молниеносно, а другие долго, как Якоб. Остальные мучились, и она не могла сказать, какова их судьба. И каждый день приходили новые больные, вползали или оказывались принесены на носилках в большой зал. Болезнь косила город, как банда налетчиков.
Орм и Бьярке. Рикке и Эльфа, которые ухаживали за остальными. У них у всех теперь были подстилки в зале. Ханс был среди тех, кого смерть взяла быстро. Что бы это ни было, оно питалось слабыми и сильными, молодыми и старыми. Младенцами в пеленках.
Ольга, Дагмар и Холмфрид оставались на ногах, несмотря на время, которое они проводили среди больных. Вали, Яан и Георг были пока здоровы, несмотря на то, что хоронили тела.
Вали и некоторые из мужчин копали могилы глубоко в замерзшей земле, чтобы схоронить всех мертвых. И теперь они готовили ритуал кровавого жертвоприношения, прося милости богов. Ольга не стала вмешиваться в их дела и попыталась понять болезнь сама.
— Он меня оставляет, — выдохнула Фрида.
— Тише, kullake, тише.
Девушка покачала головой.
— Я чувствую. Я должна была позволить ему сделать мне ребенка.
Ольга закрыла глаза. С тех пор, как Бренна высказала свою идею неделей ранее, это не покидало ее разум. Она знала, что бесплодна, и мысль о том, что она может забеременеть, была не более чем новым страданием в коллекции уже имеющихся.
— Если бы у тебя внутри был ребенок, он бы тоже заболел.
Фрида закашляла, и Ольга поддержала ее и потерла ее спину.
— Но я не собираюсь умирать. Я чувствую. Мое тело победило чуму, — она молчала, глядя на неподвижное тело своего молодого мужа. — А его — нет. И у меня не будет ничего от моего Яки.
— Тсс. Тсс, — Ольга гладила девушку по волосам, но не могла выразить словами печаль в сердце. — Тсс.
~oOo~
Якоб умер той же ночью, когда Ольга пошла к себе домой, чтобы сделать новую порцию бальзама от кашля. Когда она вернулась, Фрида лежала рядом с Якобом, держа его холодную руку, ее голова покоилась на его жесткой груди.
Вали сам вынес тело юноши, а Ольга последовала за ним. Фрида, все еще мучаясь в лихорадке, попыталась встать, но у нее не было сил. Так что Вали и Ольга, Ян и Георг постояли на краю могилы, в которую было опущено тело Якоба и двух других, которые умерли в тот же день.
Она потеряла еще одного брата. Еще одного мальчика, к которому относилась, как к сыну.
— Когда я вытащил его из моря, — вздохнул Вали, — мне помогли боги. Я думал, он создан для великих дел.
Ольга взяла его руку и сжала.