Исцеление смертью (Лекарство от смерти)
Шрифт:
— Наверное, ты права, — ответил Томас, радуясь про себя, что наделен иммунитетом. Лучше быть ненавидимым, чем больным. — Разве нельзя сделать нас привилегированными членами общества? Нам ведь болезнь не страшна? Это ценное свойство, его можно использовать.
Бренда пожала плечами.
— Так нас и используют, особенно в правительстве и в охране. И все равно большая часть людей нас ненавидит. Потому-то иммунным и платят так много за работу, иначе они не согласились бы на службу. Многие даже пытаются скрыть свой иммунитет или поступают на работу в ПОРОК, как мы с Хорхе.
— Когда вы с ним познакомились? На работе или до нее?
— Встретились мы на Аляске, в тайном лагере, где собирались иммунные. Хорхе стал мне как дядя и поклялся всегда и везде оберегать. Папу моего тогда уже убили, а мама выгнала меня из дому, едва узнав, что сама подцепила вирус.
Томас уперся локтями в колени.
— Ты же говорила, что твоего папу застрелили наемники ПОРОКа. И ты все равно пошла работать на них? Добровольно?
— Вопрос выживания, Томас. — Взгляд ее потемнел. — Ты даже не представляешь, как хорошо устроился под опекой ПОРОКа. Снаружи, в реальном мире, люди на все готовы, лишь бы протянуть еще денек. У шизов и иммунных проблемы разные, да, но жить хотят все. И те и другие.
Растерянный Томас ничего не ответил. Он и знал-то о жизни лишь по опыту в Лабиринте и Жаровне да из обрывочных воспоминаний о детстве. Внутри сейчас образовалась пустота, Томас чувствовал себя лишним в этом мире, никому не нужным.
Сердце вдруг сдавила боль.
— Интересно, что стало с моей мамой? — произнес он и сам поразился вопросу.
— С твоей мамой? Ты ее помнишь?
— Мне иногда снятся сны про нее. Кажется, это возвращается память.
— И что ты вспомнил? Какой была твоя мама?
— Ну… мама как мама. Любила меня, заботилась, волновалась. — Голос надломился. — Ко мне так никто не относится. Больно даже представить, как она сходит с ума, думать о том, чем для нее все закончилось. В какого кровожадного шиза…
— Хватит, Томас. Не надо. — Бренда взяла его за руку. Помогло. — Лучше подумай, как она обрадовалась бы, что ты все еще жив и борешься. Она умерла, зная, что у тебя есть иммунитет, есть шанс вырасти, повзрослеть. Не важно, насколько ужасен мир вокруг. И потом, ты очень и очень не прав.
Все это время Томас смотрел в пол, но на последних словах Бренды поднял голову и произнес:
— Ч-что?
— Минхо, Ньют, Фрайпан — они твои друзья и заботятся о тебе. Даже Тереза. Она совершала тогда в Жаровне ужасные вещи лишь потому, что верила: иного пути нет. — Помолчав немного, Бренда тихим голосом добавила: — И Чак тоже.
Боль в сердце только усилилась.
— Чак. Он… он же… — Томас замолчал, собираясь с духом. Убийство Чака — вот за что поистине стоит ненавидеть ПОРОК. Какое же благо в смерти безобидного паренька?!
Наконец Томас успокоился и продолжил:
— Чак умер у меня на руках. У него на лице застыл дикий ужас… Нельзя так. Нельзя так с людьми поступать. Мне все равно, кто что говорит. Плевать, сколько людей спятит и подохнет. Пусть даже вся наша раса вымрет. Если бы смерть Чака стала единственной ценой за вакцину, я бы и тогда отказался ее уплатить.
— Успокойся, Томас. Ты себе сейчас пальцы переломаешь.
Парень и сам не заметил, как выпустил руку Бренды. Взглянул на занемевшие сцепленные пальцы и разжал.
Бренда печально кивнула:
— В городе посреди Жаровни я изменилась бесповоротно. Прости, за все прости.
Томас покачал головой:
— У тебя причин извиняться не больше, чем у меня. Все мы по уши вляпались. — Застонав, он улегся назад на койку и стал смотреть в решетчатый потолок.
После долгой паузы Бренда заговорила вновь:
— Знаешь, может, нам и стоит поискать Терезу. Присоединиться к основной группе. Они бежали — значит, на нашей стороне. Не стоит их судить слишком строго. Вдруг им пришлось бросить нас? Я нисколько не удивляюсь ни тому, как они поступили, ни тому, куда отправились.
Томас посмотрел на Бренду. Кто знает, вдруг она права?
— Значит, и нам стоит рвануть в этот…
— Денвер.
Томас кивнул. Откуда-то пришла уверенность, и мысль стала казаться ему вполне удачной.
— Ага, в Денвер.
— Учти, мы летим туда не только из-за твоих друзей, — улыбнулась Бренда. — В Денвере нас ждет кое-что поважнее.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Что может быть важнее? Томас в нетерпении уставился на Бренду.
— Ты ведь знаешь, что у тебя в голове, — продолжила девушка. — Поэтому… что нас должно заботить больше всего?
Томас подумал немного.
— ПОРОК следит за нами и может манипулировать нашим мозгом.
— В точку.
— И поэтому?.. — От нетерпения Томас чуть локти не кусал.
Бренда снова села на стул и подалась вперед, возбужденно потирая ладони.
— В Девере живет один человек по имени Ганс. Как и мы, он иммунен. По профессии врач. Когда-то он работал на ПОРОК, но потом начались терки с начальством из-за протоколов, связанных с мозговыми имплантатами. Ганс считал, что вживлять в мозг подобные устройства бесчеловечно, что руководство переходит границы дозволенного и очень рискует. ПОРОК не отпускал Ганса, однако бежать ему все же удалось.
— Охрана у них фиговая, — пробормотал Томас.
— Нам же лучше, — ухмыльнулась Бренда. — В общем, Ганс — гений. Он знает все об имплантатах, до последней мелочи, и сейчас находится в Денвере. Успел прислать весточку оттуда по Сети, как раз перед тем как меня отправили в Жаровню. Доберемся до Ганса, и он вытащит эти штуковины из ваших голов. Ну или хотя бы обезвредит их. Не знаю, как они устроены, но если кто и может справиться с имплантатами, так это Ганс. ПОРОК он ненавидит не меньше нашего и помочь согласится с радостью.