Исцеление
Шрифт:
— Зачем же стучать? — улыбнулся он, — я сейчас открою.
Он вставил ключ в замочную скважину и стал открывать. Женщина закрыла глаза, прислонилась к двери и медленно стала сползать вниз. Он подхватил ее, потерявшую сознание, занес в квартиру и, положив на диван, вызвал скорую.
Может впервые в жизни он растерялся, хотелось чем-то помочь незнакомке, но в доме не было даже нашатыря. Он стоял и смотрел на лежавшую женщину, не зная, что делать дальше. А она словно спала… На вид ей лет 30, шатенка с естественно темными бровями и длинными ресницами, выделявшимися на бледном лице. Прямой аккуратный носик и средней полноты алые губы. Степанов отметил про себя, что на ее лице совсем не было косметики, и даже удивился: обработанные пилочкой ногти
Степанов отвернулся, но совсем уйти не мог, вдруг что-то потребуется и с облегчением вздохнул, когда приехала скорая. Он провел к ней врачей, а сам ушел на кухню, заварил чай и поставил воду на пельмени, бросив в нее кубик куриного бульона.
— Вы что, совсем не кормите ее? — спросила вошедшая на кухню врачиха, — довели девушку до голодного обморока, она наверняка не ела несколько дней, разум даже помутился, номера квартир путает, вас, говорит, что не знает или знать не хочет.
Доктор смотрела на него с укоризной и каким-то презрением. На душе заскребли кошки…
— Вы всегда выносите приговор сразу, не разобравшись? — глядя на врача в упор, спросил Степанов.
— Поясните…
Но Степанову не хотелось ничего пояснять, и он спросил о другом:
— Вы говорите у нее голодный обморок, но есть-то ей можно все?
— Можно, — ответила с презрением врачиха, считая Степанова виноватым.
— Тогда спасибо, больше я вас не могу задерживать, — он показал рукой на дверь.
Врачиха что-то буркнула зло в ответ, но он не разобрал ее слов, да и не хотел разбирать, закрывая за ней дверь. Он прошел в комнату, незнакомка сидела на диване и держала на локтевом сгибе ватку, около нее, на журнальном столике, валялись несколько использованных ампул. Степанов взял их и прочитал — кофеин, кордиамин, глюкоза. «А всего-то надо было — накормить», — подумал он.
— Давайте знакомиться, меня зовут Борис Алексеевич, и я вовсе не преследовал вас, я шел к себе домой, — он снова улыбнулся, стараясь расположить к себе незнакомку. — Вы не волнуйтесь, я не причиню вам зла.
Она смотрела на него уже по-другому, не так, как в подъезде — благодарно и с интересом.
— Спасибо, Борис Алексеевич, меня зовут Света, я не знала, что вы здесь живете, хотя… я знала, что сюда кто-то переехал, но почему-то не подумала о вас. Я живу здесь же, в соседней квартире, вот и подумала, что вы меня преследуете. Извините…
— Все нормально, Света, сейчас мы поедим, а потом поговорим дальше. Я еще не ужинал, и кушать хочется, — как бы оправдывался Степанов.
Он быстро ушел на кухню, принес пельмени и всю купленную сегодня нехитрую холостяцкую еду. Ели молча, Света старалась не торопиться, но все равно заставала себя на мысли, что иногда частит ложкой, плохо пережевывая пищу. Вернулись к разговору только за чаем, и Света с какой-то обреченностью поведала Степанову свою жуткую, как ему показалось, историю.
Окончив биофак университета, Света так и не смогла устроиться на работу по специальности, даже в школах отсутствовали свободные места преподавателей биологии. Пришлось окончить курсы секретарей и проситься на работу в частную фирму. Из газетных объявлений она знала, что секретарши, в основном, требуются с высшим образованием, может, эта мода пошла оттого, что сами бизнесмены часто не имели его.
Ее взяла на работу одна солидная частная фирма, руководитель, мужчина 50-ти лет, неплохо платил ей — шестнадцать тысяч рублей в месяц, не смотря на контракт, в котором стояла сумма всего лишь 300 рублей. Ей объяснили, что так делают все, никто не хочет платить налоги, поэтому и такая разница. Вначале все шло хорошо, она регулярно получала обещанную сумму, ей хватало на одежду, еду и содержание однокомнатной квартиры, где она уже давно жила одна после смерти родителей. Ее начальник частенько заходил к ней, и она постепенно стала понимать, чего он хочет. При одной только мысли ей становилось противно, но он не предпринимал никаких действенных шагов, и она не увольнялась с работы. Старый «волк» хотел глубже утопить ее в долгах и обязанностях. Один раз он попросил сделать ему одолжение, якобы ему срочно потребовалась однокомнатная квартира и у него таковой не имелось. Но зато была двухкомнатная, которую он не хотел отдавать постороннему, а Света не посторонняя, лучше уж пусть ей достанется эта квартира. Все оформили по закону. Двухкомнатная квартира стала принадлежать Свете. Она очень радовалась этому и все боялась, что начальник предъявит ей свои требования, которые она выполнить не в силах. Слишком противным он ей казался. А он наоборот был сама вежливость и любезность и даже предложил ей 50 тысяч рублей на мебель, сказав, что станет вычитать из зарплаты по 3 тысячи в месяц. Света потеряла бдительность и подписала долговую расписку, получила деньги, купила мебель и пригласила на новоселье сослуживцев.
Все гости вскоре ушли, а начальник остался. Подвыпивший, он открыто заявил о своих желаниях, но получил отказ, дело чуть не дошло до изнасилования, но он опомнился вовремя и ушел, бросив напоследок, что добьется своего и Светлана еще приползет к нему на коленях, станет просить, нет — умолять: сделать ему минет.
Степанов видел, что последние слова дались Светлане с трудом, он решился прервать ее рассказ, успокоить немного ее трепещущую душу и тело.
— Не знаю, Света, но мне почему-то хочется налить вам немного вина, поддержать ваши силы и успокоить. Но, к сожалению, у меня дома ничего нет. Я, конечно, сделаю из этого вывод, но это будет завтра, а сегодня могу предложить только кофе.
Он подогрел чайник, налил две кружечки растворимого кофе и приготовился слушать. Эта женщина почему-то казалось ему давней и старой знакомой, от прихода которой в дом становится теплее и уютнее. Светлана отпила несколько глотков и продолжила свой рассказ. Он внимательно слушал ее и поражался человеческой непристойности и подонству одновременно со стойкостью взглядов и убеждений, поражался начальнику и его секретарше.
После этого работа Светланы превратилась в пытку, постоянно обнаруживались промахи, недочеты и упущения, взыскания следовали один за другим. Зарплата, ставшая сразу 300 контрактных рублей, не выплачивалась, все шло в погашение долга, который в настоящее время вырос уже до 200 тысяч. И чем больше она его гасила, тем почему-то больше рос процент.
Света ходила на работу пешком, не на что было взять билет или проездной, в крайнем случае, ездила зайцем, деньги, занимаемые в долг у знакомых, кончались быстро, она голодала, но не сдавалась. А начальник все время напоминал ей, что можно все прекратить в одночасье. Света решила, что лучше умрет, но любовницей его не станет. Сегодня она нашла выход — продаст квартиру и погасит долг, а там будь что будет.
— Я и на вас, Борис Алексеевич, подумала, что вы подосланы моим начальником и поэтому испугалась. Простите, — она неожиданно улыбнулась, допивая свой остывший кофе.
А Степанов сидел в кресле понурившись, как показалось Свете, думая над услышанным рассказом, потом взял сигарету и закурил, глядя ей прямо в глаза.
— Знаешь, Света, я, наверное, смогу помочь тебе, но не бесплатно, есть у меня здесь и свой интерес.
— И, конечно, этот интерес — я, — перебила его она, — мне деваться некуда, между начальником и вами, я выбираю вас. О любви говорить нечего, но вы хотя бы не противны мне, не заезжайте издалека и говорите прямо. Я приму ваш интерес, если вы выпутаете меня из этой истории и уже думала над тем, чтобы отдаться какому-нибудь симпатичному бизнесмену, лишь бы не видеть этого слащавого гада. У меня нет ничего, кроме тела, пользуйтесь им в свое удовольствие, я лягу с вами в постель и стану ублажать вас, может, вы и понравитесь мне со временем.