Исцеление
Шрифт:
Допив пиво, Чабрецов вышел и отправился на вокзал, автоматически проверяясь на наличие хвоста, не идет ли кто за ним из бывших коллег. Обрадовавшись, что определенная ячейка пуста, он занял ее — теперь можно ехать за деньгами. Добравшись до гаража, он выгнал свой «УАЗик» и, петляя, выбрался из города. Не торопясь проехал 45 километров и свернул с тракта.
Оперативники, наблюдавшие за ним, сильно не беспокоились: маршрут будет известен, поэтому следовали за ним на безопасном расстоянии. Специальное устройство, вмонтированное в машину, давало пеленг и передавало изображение на экран.
Пустовалов вывел на экран компьютера карту местности,
— Кто знает это место? — ткнул он на экран.
— Я немного знаю, товарищ подполковник, бывал там пару раз с отцом, — ответил один из его людей, — там воевал в Гражданскую мой дед, рассказывал отцу, а он мне. Это место называется Змеиная гора — змей там, хоть пруд пруди.
— Как думаешь, зачем туда Чабрецов направился? — спросил подполковник.
— В пяти километрах западнее есть небольшая деревенька, он может поехать туда через Змеиную гору — верный способ отсечь хвост. Но, если остановится у горы, значит, приехал к тайнику, я полагаю, там много пещер, есть, где спрятаться и тайничок сделать, тем более, что место охраняется змеями, жители деревеньки туда не ходят. Был, правда, один змеелов, всегда славился своим уловом, но сейчас он старый и уже не охотится.
В Гражданскую в пещере скрывались кулаки, но их вычислили, окружили и предложили сдаться, они ответили стрельбой — красноармейцы залегли. Самое страшное, от пуль не погиб никто — двое скончались от укусов змей, они укусили бойцов в лицо и горло, когда те лежали, прижимаясь от огня к земле. Так рассказывал мой дедушка. Одним словом, змеиное место…
Подъехав к скале, Чабрецов остановился, содрогаясь и вспоминая рассказ старого чекиста. Он потер шею спереди, ослабил галстук, представляя, как мерзкие, скользкие и холодные твари впивались в тела юных красноармейцев. Ужасная смерть… Он еще раз содрогнулся.
Надев кирзовые сапоги и прихватив фонарик для пещеры, он подобрал длинную палку и, обшаривая ею, впереди себя каждый бугорок и кустик, осторожно двинулся к входу. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди, на лбу выступила холодная испарина, пальцы в напряжении сжимали палку. Но он все равно пропустил ее — большая черная гадюка поджидала его между камнями, сливаясь с ними. Они встретились — немигающие темные точки, отсвечивающие холодком, и расширенные от страха человеческие глаза. До змеи оставался метр и она, свернувшаяся в клубок, ждала последнего движения, чтобы блеснуть молнией и впрыснуть яд.
Чабрецов замер, осторожно готовя палку к удару сбоку, чтобы отбросить змею в сторону. Некоторое время они всматривались друг в друга, видимо, змее не хватало для поражения цели нескольких сантиметров прыжка. Он резко взмахнул палкой, отбрасывая гадюку в сторону и, еще не веря в спасение, смотрел, как она уползает между камнями.
Сердце сжалось и заныло, он быстро вытащил валидол и бросил его под язык, постоял немного, оглядываясь, и с еще большей осторожностью двинулся дальше.
Осветив фонариком пещеру, Чабрецов не увидел змей, но все равно осторожно вошел в нее и наклонился над одним из камней у стены. Отстегнув еле заметную проволочку — растяжку от крышки тайника, сделанного под камень, снял ее. Вынув две пачки сто долларовых купюр и убедившись, что все на месте, закрыл крышку и подсоединил гранату с пластиковой взрывчаткой. Осмотрелся и, не заметив ползучих гадов, двинулся к машине.
Скинув сапоги, расслабился на сиденье, вытирая холодный пот с лица, достал термос и налил горячего чая, специально взятого для этого случая. Чувствовал, как горячий напиток бежит по пищеводу, согревая внутренности. Чабрецов понимал, что сердце когда-нибудь не выдержит, но все равно оставил тайник на месте — очень безопасным казалось ему это место, по крайней мере, в сравнении с другими. Посидев в машине еще минут 10, он окончательно пришел в себя от, казалось, еще смотрящего змеиного взгляда, который будет теперь сниться по ночам и заставлять просыпаться в страшном кошмаре.
Он завел двигатель и медленно тронулся, уже думая о том, сколько на самом деле запросили проститутки за фильм с участием Михайлова. То, что Никифоров явно назвал большую сумму, он не сомневался, наверное, запросили не больше тысячи. Ну и черт с ним, лишь бы сделал свое дело — самому Чабрецову уже дали задаток 100 тысяч долларов и еще выплатят столько же при передаче кассеты. За секс с двумя шлюхами можно попросить и побольше, американцы не станут жадничать, понимая, что скупой платит дважды.
В отличие от Никифорова, он прекрасно понимал, зачем американцам необходима эти кассета. Скоро предстоит поездка Михайлова с семьей в Нью-Йорк — самое подходящее время для его обработки. Они попытаются заманить его деньгами, условиями жизни, сервисом и прочими благами, недоступными пока в России. Вряд ли он согласится — на этот случай и нужна кассета, это хороший материал, который Михайлов не захочет придать гласности. Журналисты уж смогут это раздуть почище, чем с генеральным прокурором Скуратовым — их хлебом не корми, дай что-нибудь сенсационное написать, видимо, при выпуске из ВУЗа их проверяют на отсутствие элементарного человеческого сочувствия и понимания.
Чабрецов усмехнулся — дураки россияне, не могут создать условия для настоящих великих людей. Просрали российскую мощь, бандюги в экономику лезут, легально хотят народ грабить, Путин, бывший КГБэшник, не может не знать криминальное и экономическое положение, больше о своем имидже заботится. Боится, что Запад от него отвернется. А надо бы побольше сталинской жесткости, не жестокости и репрессий.
Михайлов сам пробивается, клинику строит. Да за его голову и руки можно дворец ему отгрохать, условия создать. Чтобы не думал он о деньгах, как их заработать — лечил людей, занимался наукой. Оборонке он мог такое оружие создать, что и не снилось! Американцы бы вели себя, как безоружные бандиты под стволом у мальчика с автоматом.
Чабрецов открыл окно, сплюнул смачно и рассуждал дальше о том, что русские раскачиваются долго и из всех известных строев предпочитают монархию в хорошем смысле — тогда живут лучше, богаче и свободнее, как это ни парадоксально звучит. Его не мучила совесть, что он предает Родину, помогая Америке заполучить ученого любым способом — российский народ заслуживает этого, считал он.
Подъезжая к городу, отбросил мысли, заволновался — все складывалось очень удачно, а такие операции всегда настораживали его. Профессиональное чутье не давало покоя, он остановил машину, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Со стороны ФСБ все было чисто, он проверялся не раз. Тогда что? «Да, да, да, да-а-а, — прошептал он, — если все выйдет по-ихнему — свидетели не потребуются. Не пот-ре-бу-ют-ся. Значит, меня уберут, несчастный случай… А вот здесь — дудки, господа янки. Денежки я заберу и смотаюсь, днем с огнем не сыщете», — он засмеялся.