Исцеление
Шрифт:
Ника довольно улыбнулась. Это не просто вопрос, это результат долгой просветительской работы. Алина не сразу усвоила, что и у других людей могут быть важные дела.
— Конечно, я дома, — ответила Ника и осеклась.
Не надо было, ой, не надо…
— Почему это? — тут же полюбопытствовала Алинка.
— Чувствовала себя неважно, шеф настоял, чтобы я вернулась домой.
— Ясно, — к счастью, объяснение Алину удовлетворило. — Я что звоню: мы вечеринку намечаем с однокурсниками, с меня сладкое. Можешь мне сделать всяких вкусностей?
— Когда?
— В
— Алин, никак. У меня завал по работе.
— Ты же сама сказала, что тебя отправили домой?
— Ну не отдыхать же! Во-первых, я действительно неважно себя чувствую, во-вторых, у меня большое задание, которое нужно сдать в пятницу. Не могу, извини.
— Ну Баааасик… — умильно затянула младшенькая.
— Нет, Алин, — твердо ответила Ника.
И не только из-за дурацкой клички. Просто она — не мама, из которой Алине позволено плести любые финтифлюшки. Да и по телефону отказывать проще, потому что не видно этих невинных лазурных глаз. Между прочим, у Ники были точно такие же, а толку? Может, дело в близорукости?
— Ну позязя… — засюсюкала Алина.
Двадцать лет девке, а все туда же!
— Если хочешь, я пришлю тебе видео рецепт. Маффины. Самое простое, что можно себе представить. У мамы ведь есть формочки?
— Ну, не знаю… А где они могут быть?
— Верхний шкаф, справа от вытяжки.
Из телефона раздался грохот.
— Нет, тут сковородки какие-то… Горшочки, какая-то железная хрень… — приглушенно бормотала Алина, видимо, прижала трубку плечом.
Ника вздохнула.
— Такой прямоугольный железный противень с ямками в форме кексов, — терпеливо произнесла она.
— А вот, вижу. Но тут же их только… Три, четыре… Двенадцать всего. А нас будет больше.
— Значит, порций испечешь больше. Алин, на видео все есть. Сейчас скину. Погоди-ка, а ты почему не на парах?
— Да, раньше закончили… Забей. Ладно, мне пора, шли свои рецепты, если тебе наплевать на сестренку, — и Алина отключилась.
Мамина радость! Нет, Ника ее любила, но всякий раз после подобного разговора радовалась, что уже пять лет живет отдельно.
Впрочем, отправкой инструкции к маффинам дело не ограничилось. Уже через полчаса Нике перезвонила мама. И не потому, что Алина была ябедой, просто физически не умела держать язык за зубами.
— Что случилось? — замогильным голосом выдохнула в трубку Надежда Сергеевна. — Тебе плохо? Я приеду.
— Все нормально, мам.
— Ты хочешь, чтобы я спросила у твоего начальства?
— Переволновалась. Показывала Веселовскому бизнес-план, заболел живот и я…
— Ну же, что произошло?! — напирала Надежда Сергеевна.
— Упала в обморок, — сдалась Ника. — Буквально на секундочку.
— Я знала, что этим все закончится… — мама сделала трагичную паузу. — И кто отец? Твой начальник? Или он отказывается от ответственности? Хотя нет, можешь не отвечать. Мы с Витей поможем тебе во всем. Ты уже встала на учет?
Непредсказуем и стремителен полет материнской фантазии. Ника устало закатила глаза.
— Я.
— Точно?
— Да.
— Ты ведь знаешь, я не стану сплетничать…
— Мам, я серьезно.
— Слава Богу! Разумеется, я хочу внуков, в твоем возрасте у меня уже была ты, но ведь каждому ребенку нужна полноценная семья… Я могу понять, если ты созрела для материнства, и тогда тебе тем более не стоит пренебрегать вниманием достойных молодых людей. Взять хотя бы сына тети Кати: юрист, своя квартира. Да, в Щербинке, но все же…
— Мааам! — умоляюще протянула Ника. — Я разберусь сама.
— Конечно, конечно. А что с обмороком? Это уже случалось? А головные боли? Ты знаешь, что Верин муж, Аркадий, однажды потерял сознание в метро. Они не обратили внимания, а потом…
— Дай угадаю: он умер.
— Нет, потом у него начала неметь рука. Они сделали рентген, но ничего не нашли. Тогда один невролог отправил его МРТ, и оказалось, что у Аркадия онкология! Ты представляешь? Сорок шесть лет!
— Так он все-таки умер?
— Да, через два года.
Феноменальная память Надежды Сергеевны бережно хранила абсолютно все трагические истории, услышанные за долгую жизнь. И Ника не сомневалась, что на любой случай у мамы нашелся бы пример летального исхода. Обморок? Рак. Ходил зимой без шапки? Менингит. Смеялся за обедом? Подавился и умер. Бдительность, конечно, хороша, но видеть во всем предвестники беды… Нику это не устраивало.
— Мам, я здорова, слышишь? Ничего особенного.
— Вот и муж Веры так говорил!
— Все, мне пора. Целую, — Ника сбросила звонок.
Надо же, какие глупости! И как назло, живот откликнулся на мамины увещевания и снова заныл. Паранойя, честное слово.
Ника зажмурилась, прогоняя образ несчастного Вериного мужа, и с удвоенным усердием принялась выписывать ингредиенты. Но терпения Надежды Сергеевны хватило ненадолго. Ее улыбающееся изображение высветилось на телефоне минут через десять.
— Да, мамуль, — рассеянно ответила Ника по громкой связи.
— Слушай, что тут пишут, — Ника Сергеевна прочистила горло. — Сейчас, тут где-то… Подожди… Пролисталось вниз… А, вот. Женщина пишет: «у моей подруги живот болел сбоку целый год. А потом она потеряла сознание, ее привезли в больницу, и оказалось, что аппендицит уже лопнул, началось заражение»… Ты слышишь меня?
— Ага.
Новая жемчужина в мамином сборнике медицинского фольклора.
— И что ты думаешь? Помнишь, на Рождество мы делали утку с яблоками? Ты тогда тоже жаловалась на боль в животе. И на Витином дне рождения…
— Живот у меня болел от утки и той селедки под шубой. Он у всех тогда болел.
— А сегодня у тебя где болело? Справа? Слева? Или под ребрами? Может быть и язва, между прочим.
— Все, мам. Мне надо работать.
Дальше все шло неплохо. Нике удалось составить меню для дегустации, просчитать стоимость ингредиентов и даже кое-что заказать с доставкой, чтобы не терять времени на лишнюю беготню.