Исцелить сердце дракона 2
Шрифт:
— Второй советник? — Теряя терпение, вампирский князь внимательно на него посмотрел. — Жду твоё мнение.
Рейден разорвал наш зрительный контакт и неторопливо перевел бесстрастный взгляд к главе Совета Теней. Мужские губы шевельнулись, что-то отвечая, но я не услышала. Очертания древнего зала всколыхнулись частой рябью, меня куда-то потянуло, ослепило и выбросило в суровую явь.
Я вскрикнула и подскочила на кровати, комкая одеяло пальцами. Сердце выбивало барабанную дробь. На лбу проступила испарина. В глазах по-прежнему темнота.
Вернулась на второй этаж форпостской лечебницы?
Вроде бы, да.
Адель — на соседней койке. На столе нетронутый стакан с водой. По клочку неба, заметному из окна, проступали бледно-розовые блики зари.
Несколько минут я справлялась с испугом, сдавившим горло, затем выбралась из кровати, надела куртку и бесшумно спустилась на первый этаж. Отдышалась. В лазарете было тихо и сумрачно. Пахло травами, смолой, свежими зельями. Остаточные выбросы драконьей магии немного покусывали открытые участки кожи.
Я прошла рядами коек, убедилась, что раненые крепко спят (и в помощи не нуждаются) и выскользнула на крыльцо.
Села на ступень и, прижав голову к перилам, обхватила себя руками, жалея, что не захватила теплый плащ. Внутренний двор пеленал багровый сумрак. Пахло дымом и пеплом. Холод стоял как в лютый мороз.
Наполнив легкие колючим воздухом, запрокинула голову и уставилась в низкие синие небеса. Одна за другой гасли большие яркие звёзды. Ночь неизбежно подходила к концу. На смену спешил новый день, но радости это не добавляло.
Я едва держалась, чтобы не разрыдаться.
Беспросветная тоска прожигала душу насквозь. Отчаяние расползалось по телу ядовитым огнём, отравляя сердце и отбирая последние крупицы надежды. Одиночество давило, убивало, сметало те крошечные искорки веры, за которые я из последних сил цеплялась.
Где ты, Рей? За что мучаешь своим равнодушием?
Почему не отвечаешь?
Ведь я так тебя люблю. Готова пожертвовать собой ради тебя.
Но нужна ли тебе моя жертва? Нужна ли моя любовь?
Я громко всхлипнула, потёрла мокрые глаза.
Посидела еще немного, страшно замерзла и собралась вернуться в тепло, но услышала печальную мелодию со стороны оружейных. Звучали струны, пел кто-то из дозорных. Голос был мне неизвестен, но мгновенно очаровал чистотой и глубиной хрипловатых переливов.
Дракон пел своей паре. Своей эделлан.
Моя любовь умрет к тебе лишь тогда,
Когда на небе погаснут все звезды,
Когда погрузятся во тьму небеса.
Моя любовь уйдет лишь тогда,
Когда потухнет луна и солнце,
Когда остановятся наши сердца.
Моя любовь умрет к тебе лишь тогда,
Когда на веки умолкнут все ветры,
Когда наступит безмолвная тень.
Моя любовь уйдет лишь тогда,
Когда в этом мире окончится время,
Когда проживу я последний свой день.
К горлу подступил комок. Впилась ногтями в ладони, до боли прикусила горящие на морозе губы.
Держись, Ева. Не плачь.
Но не смогла. Нахлынувшие чувства были сильнее.
Разревелась. Горько. Навзрыд.
— Рей, отзовись, — вглядываясь в пламенеющие рассветом облака, я звала своего дракона, уже не надеясь на чудо. — Прошу. Умоляю.
Пустота жгла солнечное сплетение. Тоска душила, отнимала желание бороться.
Я не знала, что делать. Как поступить. Чему верить.
— Если слышишь, подай мне знак. Любой. Что угодно…
Вместо знака на уровне глаз полыхнул знакомый по сну огонёк-проводник. Взблеснул серебром, сгустился, уплотнился и спрыгнул на крыльцо большим черным котом с зелеными глазами и длинными усами.
— Ош? — От удивления слезы пересохли. Я шмыгнула носом. — Так это ты был тем сгустком света?
Иллюзорник одобрительно мяукнул. Запрыгнул ко мне на колени и, помассировав мягкими подушечками брючную ткань, улегся и обвил хвостом лапки.
— Показал, где Рей сейчас? — Сообразила я и прошлась по жесткой шерстке даймана озябшими пальцами.
— Мряу, — ответил кот.
Я потерла виски.
— Ош, скажи, что сон не правда. Рей не перешёл на сторону вампиров, по-прежнему хранит в душе свет. Любит меня.
Пусть некий темный князь принудил моего мужа себе служить, я отказывалась верить, что обращение завершено. Гнала саму мысль, что его уже — не исцелить.
Дух выгнулся на коленях дугой и ободряюще лизнул мой нос шершавым языком.
— Говоришь, чтобы верила? — Растолковала жест иллюзорника, сглатывая горечь. — Не падала духом?
Кошачьи глазки блеснули зелёным огоньком.
— Мрряу.
Я прерывисто вздохнула, прижала котейку к груди и зарылась лицом в теплый мех.
— Это больно, Ош. Не знаю, сколько еще выдержу. Выдержу ли вообще.
Иллюзорник изогнул голову, потерся о мой подбородок, намереваясь снова мяукнуть, но навострил уши. Тут же завозился, выбираясь из объятий, лихо прыгнул на ступень и развеялся табачным дымом.
— Ош?
Вот так всегда. Только решу поболтать, дайман убегает.
Удивленная, что спугнуло малыша, в первый момент «наслаждалась» лишь воем ветра и скрежетом крепостных построек, а спустя миг разобрала далекие голоса. Вскочила, кинулась через внутренний двор и наткнулась на ловцов, что вернулись из разведывательного рейда.