Исцеляющая любовь
Шрифт:
— Идем, — сказал долговязый напарник.
— Послушай, а твое имя тренер уже знал… — недоуменно заметил Барни.
— Ага. — Долговязый самодовольно усмехнулся. — Когда у тебя рост шесть и шесть, тебя все тренеры в округе будут знать по имени.
В половине шестого с Барни, Сэнди Ливитта (таково, как выяснилось, было полное имя долговязого) и еще одного худосочного юнца, Хью Жаскорта, были сняты мерки для пошива формы. Официально тренировки начинались уже в следующий понедельник, но атласные форменные куртки — предмет жгучей зависти сверстников — должны были сшить только через три недели. Оставалось надеяться,
Он помчался поделиться своей радостью с Лорой.
4
К концу второго периода матча «Мидвуд» — «Нью-Утрехт» судья нажал кнопку. Звонок, огласивший весь зал, вошел в историю школы. Ибо за ним последовало объявление: «Замена в „Мидвуде“. Номер десять, Ливингстон».
С трибун раздались небрежные хлопки. И один восторженный боевой клич:
— Покажи им, Ливингстон!
До конца игры оставалось четыре минуты, и парни из «Нью-Утрехта» уже расслабились. Барни удалось перехватить пас и начать стремительный прорыв к кольцу соперника. Достигнув штрафной площадки, он сделал передачу капитану команды Джею Аксельроду, и тот аккуратно забил из-под корзины.
После этого, всего за сорок секунд до финального свистка, один из соперников атаковал Барни с нарушением правил, за что был назначен штрафной. Барни встал у штрафной линии и набрал побольше воздуха. Он столько раз мысленно стоял на этом рубеже, когда летом тренировался в парке Рийс! И вот теперь все происходило на самом деле. Он аккуратно прицелился… и попал. Это был его первый мяч за команду «Мидвуд»!
Лора сложила ладони трубочкой и прокричала:
— Еще разок, Барни!
После матча стоявший в соседней душевой кабинке Джей Аксельрод поздравил Барни с удачным дебютом и добавил:
— Эта Лора Кастельяно, похоже, твой первый фанат. Ты с ней встречаешься или как?
— Нет-нет, — пробулькал Барни, чуть не захлебнувшись струей воды. — Почему ты спрашиваешь?
— Я бы не прочь сводить ее куда-нибудь.
— И что тебя останавливает? — спросил Барни.
— Не знаю, — с неожиданным смущением ответил капитан мидвудской баскетбольной команды. — Ну, то есть… Она такая хорошенькая, к тому же…
— Хочешь, познакомлю? — вызвался Барни.
— Правда? Послушай, Ливингстон, я был бы тебе очень признателен.
— Заметано, Джей. Считай, что она тебя уже ждет у выхода. Можешь прямо сегодня назначить ей свидание.
— Нет-нет, Барн, не сегодня.
— Почему нет?
— Сначала мне надо сходить в парикмахерскую.
По дороге домой Барни сообщил Лоре об ожидающей ее чести. Она засмеялась.
— А что смешного?
— После игры ко мне подошла Сюзи Фишман и попросила познакомить с тобой.
— Сюзи Фишман? — У Барни округлились глаза. — Она же, можно сказать, самая симпатичная девчонка в школе! С чего бы ей вздумалось знакомиться со мной? Я же только один мяч забил!
— Она считает, что ты классный парень.
— Да? Правда? Поразительные вещи творит спортивная форма, как тебе кажется?
— A-а, — улыбнулась она. — И ты считаешь, это твое единственное достоинство?
Став обладателем блестящей
С того дня, как Барни их познакомил, Лора регулярно встречалась с Джеем Аксельродом. Они были такой красивой парой, что Барни в шутку окрестил их «мистер и миссис Мидвуд».
В ту зиму Лора предприняла смелый политический шаг. Она не стала баллотироваться на пост главы совета класса, а выставила свою кандидатуру на место казначея всей школы, то есть третий по счету чин в школьной иерархии.
— Кастельяно, ты правда сумасшедшая. Как только школа узнает, что в казначеи лезет кто-то из молодняка, ты станешь посмешищем для всего Мидвуда.
Лора улыбнулась:
— Отлично! Пусть себе смеются. Значит, они будут обо мне говорить, а это прямой путь к популярности.
— Господи! — вскричал Барни с неподдельным восхищением. — Ты, я вижу, всерьез за это взялась, а?
— Послушай, Барн, отец всегда говорит: «Si quieres ser dichoso, no este’s nunca ocioso» [13] .
— И что это значит?
— Это значит: «Жизнь вообще штука серьезная».
Во время напряженного тренировочного матча за неделю до решающей игры против заклятого врага «Мидвуда», команды школы «Мэдисон», Джей Аксельрод упал и сильно потянул лодыжку. Врач пообещал, что он сможет надеть кроссовки не раньше чем через десять дней. На другой день, когда Барни утирал пот после тренировки, к нему подошел Дат Нордлингер и небрежно бросил:
13
Если хочешь быть счастливым, никогда не будь праздным (исп.).
— Ливингстон, завтра ты в стартовом составе.
В стартовом! Невероятно! Об этом он мог только мечтать.
Он не мог дождаться, когда придет домой.
— Пап, ты обязательно должен пойти! — взмолился он за ужином. — Ведь это пятница, и на следующий день у тебя выходной. А для меня это, возможно, самая большая честь в жизни!
— Ну, в этом я не уверен, — снисходительно улыбнулся Харольд. — Но твое волнение мне понятно.
— Так ты придешь, а, пап? — снова спросил Барни.
— Конечно, — ответил Харольд. — Я сто лет не был на баскетболе.
В пятницу Барни сидел на уроках в полной прострации. Он считал минуты, отделявшие его от назначенного на семь вечера матча.
После уроков он направился в пустой спортзал и с полчаса побросал штрафные, после чего зашел в закусочную «У Джорджа» и за девяносто пять центов подкрепился сэндвичем с мясом и вишневой колой.
К шести часам, когда в раздевалку стали подтягиваться другие игроки, он уже в полном облачении сидел на скамье, сложив руки на коленях и тщетно пытаясь убедить себя, что ни капельки не волнуется.