Ищейки Смерти
Шрифт:
Вдалеке мрак рассеивался едва различимым светом. Значит, всё-таки есть выход! Живительный свет с поверхностного мира упрямо проникал в подземные щели. Это придало Тартору новых душевных сил. И чем ближе он подползал, тем ярче становилось. Манящее светлое пятно вскоре обрело формы. У Тартора волосы встали дыбом, всё в нём сжалось, похолодело. В широком столбе света, падающем с выхода, неторопливо клубилась пыль. А за пылью… уродливая лоснящаяся голова змарвы!
Вот тебе и хозяин норы! Знакомься, Тартор…
Ползти назад было бессмысленно — змарва в считанные мгновения настигнет. Тартор зажмурился, уткнулся лицом в землю, раздавив щекой так некстати оказавшегося
Нет боли. Разве такое бывает? Потусторонний мир холодный и тёмный, как нора. Разве что где-то впереди маячит свет. Дразнит своей недосягаемостью. Смерть не так уж и страшна. И чем она хуже жизни? Той смертной жизни, в которой всё идёт по бессмысленным законам. Неописуемым, непостижимым, но, в то же время, таким простым и обыденным. Не обманул ты — обманут тебя. Не украл ты — украдут за тебя. Не убил ты — убьют тебя. И к тому же, жизнь скоротечна. Она имеет болезненное начало и не менее болезненный конец. А смерть спокойна… Смерть вечна…
Тартор открыл глаза. Морда змарвы находилась там же, где и была. Нет, потустороннее чудище не проглотило его живьём. Страх постепенно рассеялся, и наёмник смог нормально приглядеться к зверю. Свет падал на скользкую голову. И… кое-где проходил её насквозь…
Это была не змарва. Вернее, не целиком. Это была её шкура. Видимо, она сбросила её здесь и уползла куда подальше. Тартор подобрался к шкуре и убедился в правильности догадок. Для пущей верности потыкал шкуру эспонтоном. Даже отработавшая, побитая временем шкура была тверда, как алмаз, и не поддавалась острому, как волчий клык, лезвию, выкованному в самой Стальне!
Искушать судьбу было незачем: Тартор бросил попытки проткнуть шкуру и выполз на поверхность.
Ох, этот прекрасный воздух, ослепительный свет и щекочущий лицо ветер! Так свежо и свободно после затхлой тесноты норы! Жить! Как всё-таки приятно жить!
Но радоваться особо нечему: Наёмники Севера захватили кареты. А вместе с ними — всё золото, что заплатил Парфлай за заказ, остатки золота за прошлые заказы, лошадей, провизию, одежду, оружие… Мало того, они убили минимум одного любимца Тартора. Бедный шакалёнок… Злости на них не хватало! Ведь, по большому счёту, ничего нельзя было сделать. Пришли незвано, негаданно и всё отобрали. Спасибо сказать нужно, что живым уйти удалось. Остаётся только тешиться надеждой, что ловушки Тоса отправят в потусторонний мир как можно больше врагов, столь нагло и бескомпромиссно напавших на лагерь.
Тартор осмотрелся вокруг: заросшие желтеющими кустарниками холмы, выцветшая трава и опавшая листва повсюду. Скорее всего, нора вела в восточном направлении. Значит, нужно идти в сторону заходящего солнца — на запад. Обратно к повозкам. Присмотреться из укрытия к захватившим их наёмникам. А потом… кто знает, может, вырезать их ночью, во сне? Было бы замечательно! Но это всё пока мечты. Нужно вначале обнаружить кареты. А после — действовать по ситуации.
Пусть нора и была средоточием страхов и истерических мыслей, но в ней присутствовало и кое-что хорошее. Прохладная свежесть ветра поначалу и была в радость, но вскоре она стала громадной проблемой. Ведь Тартор бос, одет в лёгкие штаны и сорочку! Пальцы на ногах покраснели от холода, ветер с лёгкостью пробирался сквозь неплотную тонкую ткань и остужал и без того охлаждённое тело. Но мало того, солнце всё ниже клонилось к горизонту. И чем меньше света становилось, тем делалось студенее и тоскливей. Не хватало ещё после так тяжело давшегося спасения замёрзнуть насмерть… А в норе, что ни говори, было тепло! Но вернуться обратно в неё у Тартора даже намёка на желание не возникало.
Вот уж и совсем потемнело. Небо сделалось чёрным и мрачным: лишь в небольшом просвете дождевых туч одиноко светила изумрудная звёздочка — скорее всего, из Созвездия Крысона. Но так это или нет — трудно сказать. Тартор никогда не был силён в астрономии.
С собой ни огнива, ни спичек, чтобы развести костёр. А попробуй разжечь отсыревшие от промозглой погоды дрова палкой — ничего не добьёшься, только мозоли да волдыри на руках натрёшь. Оставалось только идти вперёд. Не останавливаясь, чтобы хоть как-то согреться по дороге.
Древко эспонтона сжимали задубевшие пальцы. Хватило бы сил добраться до карет. И под покровом ночи совершить возмездие. Перерезать всех, как слепых щенков. Утопить в крови!
Мрачные мысли Тартора оборвали сверкнувшие вдалеке жилки молний, и следующие за ними раскаты грома. А потом и дождь заморосил, вскоре превратившись в ледяной ливень. Земля вмиг намокла и скользила под ногами. Мокрая одежда липла к телу. Усилившийся ветер радости не добавлял. От холода зуб на зуб не попадал. Хотелось плюнуть на всё, лечь на грязь и заснуть. Прекрасным, сказочным сном смерти…
Нет уж! И не такие тяжбы приходилось выдерживать! К тому же, мысли о сладостной мести способны творить чудеса: греть в самую холодную минуту, добавлять силы в моменты бессилия, придавать оптимизма в мгновения отчаяния.
Дорога то круто забирала на холм, то так же круто шла на склон. Тартор то и дело — поскальзывался, иногда падал, вымазываясь в холодной грязи, поднимался и упрямо продолжал путь. Идти практически в кромешной тьме, мокрым, голодным и продрогшим до костей — занятие, мягко сказать, неблагодарное. Даже трудно представить испытанный Тартором восторг в тот миг, когда, поднявшись на очередной холм, он увидел красную точку пламени вдалеке. Сомнений быть не могло — костёр разведён возле украденных карет.
Лишившийся было всякой надежды, Тартор припустил к костру. Под покровом кромешной ночи и шумом дождя, он мог позволить себе подобную роскошь. Кровь внутри бурлила от жажды поквитаться с подлыми конкурентами. Лишь приблизившись достаточно для того, чтобы быть замеченным караульным, он сбавил шаг, а потом и лёг на землю, медленно и бесшумно продолжая путь ползком.
Ливень, казалось, разразился с ещё большей силой.
Спиной к Тартору, у костра сидел наёмник. Уронив голову на грудь — спал, что ли? Всего один караульный? Что, остальные, набив карманы золотом Смертельных Ищеек, решили, мол, не их это барское дело? Вот и славненько, ребятки, вот и славненько…
Тартору, благодаря ударившей в голову крови, было совсем не холодно. В ушах звенели колокола ненависти и люти. Он подполз к караульному и молниеносно выбросил клинок эспонтона в спину врага. Чуть левее от позвоночника, туда, где сердце. Но обязательно ещё при этом задеть лёгкое. Чтобы воздух вышел из него и сражённый караульный не смог позвать на помощь. Удар был точен: крика не последовало.
Зато мгновением позже Тартор обнаружил себя подвешенным над землёй. Он лежал, нужно отметить: весьма в неудобной позе, в сомкнувшейся над ним и подскочившей в воздух сетке. Верёвки больно впивались в тело. От неожиданности Тартор даже выпустил из рук древко оружия, так и оставшегося торчать из спины искусно сделанной куклы-приманки.