Ищейки
Шрифт:
– Люсиль, я не хотел, – Кристоф протянул к ней ладонь неосознанным жестом. – Шёл к себе, услышал шум…
– Не трогай меня!!! – девушка с силой оттолкнула руку чародея. – Кто! Тебе! Дал! Право! Приходить! Сюда?!
– Люсиль, успокойся! – парень решительно шагнул к ней, ухватил её за плечи. Она рванулась раз, другой, но хватка была крепкой.
– Зачем ты сюда пришё-ёл?!!! – продолжая вырываться, красная от ярости мисс Деверо ударила волшебника свободными руками в грудь, замолотила по ней кулаками. – Пусти-и-и!!! Заче-ем?!! Заче-ем ты сюда-а-а?!.
Тогда Кристоф сделал то единственно возможное, что ему оставалось: он притянул девушку к себе и крепко-крепко обнял. Изо всех сил. Она забилась, из глаз её брызнули слёзы.
– Заче-е-ем?! На заче-ем ты сюда-а пришё-ёл?!!! Кто-о тебя проси-и-и-ил?!!!
Трепыхания
Потому что никого больше не осталось.
Кристоф почувствовал на своём затылке чей-то взгляд. Осторожно, стараясь не потревожить девушку, он повернулся, посмотрел за спину. В коридоре стоял тот самый незнакомец, что минуту назад спутывал шерстяную нить. Стоял, сутулясь, нервно дёргая плечами и головой, и смотрел будто бы на мага и девушку, но в то же время как бы сквозь них. Ищейка уже видел раньше такой взгляд. Взгляд человека, повредившегося умом.
А незнакомец просто стоял и смотрел. Он был очень похож на Люсиль. Ну просто одно лицо.
– Люсиль, – Кристоф ласково погладил всхлипывавшую девушку по голове. – Я знаю, почему тебя прозвали Сестрой. Это ведь твой брат, верно?
Потом, сидя в пустой столовой, они беседовали. Колдун по большей части слушал. Девушка говорила, долго и грустно. Печально вздыхала. Он держал её за руку.
Она рассказала о своём старшем брате, Адаме. Он рос высоким, статным юношей. Обладая житейской находчивостью, смекалкой и живым умом, обещал быть крепкой, надёжной опорой родителям в старости. Но случилось несчастье: несколько лет назад, во время грозы, Адама ударило молнией. Люсиль нашла его бездыханное тело в поле, неподалёку от вершины Восточного холма. Родители были безутешны. Три дня они вместе с дочерью, убитые горем, сидели у гроба, в котором лежал их сын, надеясь, что парень встанет как ни в чём не бывало, живой и здоровый. За эти три дня сердобольные соседи организовали заупокойную службу, где полагалось отпеть усопшего перед похоронами. На кладбище за деревней вырыли могилу. Даже местный каменщик в рекордный срок сладил надгробие. Всё это время Адам лежал, тих и недвижим, однако следы румянца на его щеках не желали сходить совсем, а первые признаки разложения никак себя не проявляли. Тогда кто-то догадался послать в город за настоящим магом-лекарем. На оплату услуг чародея не поскупились. Хилер, явившись в деревню и осмотрев тело, заявил: Адам вовсе не умер, а впал в глубокую кому, так как функции его организма после удара молнии находились в жестоком угнетении. Но он был жив – и родственники чуть с ума не сошли от счастья. Пока округа оправлялась от шока, маг продолжил исследования и пришёл к выводу, что вытащить больного из комы силами современной колдовской медицины нет никаких шансов. И путь родители не обольщаются: мол, были случаи, когда пациенты приходили в себя спустя неделю, а иногда, случалось, так и лежали без сознания до конца дней своих. Либо пока родственникам не надоедало тратиться на дорогостоящее поддержание жизни в бренном теле. «Пустыми иллюзиями рано или поздно становишься сыт по горло», – добавил тогда волшебник, оставил необходимые инструменты, медикаменты, объяснил, как ухаживать за «больным», и уехал. Но семья решила не опускать руки. Миссис Деверо и юная Люсиль поочерёдно дежурили у постели мальчика, старательно оберегая его покой, целый год. А потом Адам вдруг очнулся.
Люсиль покачала головой. «Мой любимый братик проснулся. Но он уже не был нашим Адамом», – горько произнесла она. Вызванный целитель огласил новый, страшный приговор: мозг парня, серьёзно пострадавший от электрического разряда, испытал вдобавок разрушительное воздействие длительной комы, и деструктивные изменения, скорее всего, необратимы. Разум Адама помутился, сознание исказилось, исковеркалось и уже никогда не станет прежним. И надежд на рецессию практически нет.
«Родители тогда разом
Но беды не оставили семью в покое. Спустя год несчастный случай унёс жизнь мистера Деверо: тот возвращался из города и был застигнут врасплох налетевшим торнадо, буквально в двух шагах от деревни. Эта трагедия подкосила здоровье миссис Деверо, и без того неважное. Однажды заболев и по причине загруженности работой не долечившись, она получила воспаление лёгких и угасла за несколько недель. На руках у дочери. «Наверное, мама просто устала и больше не хотела жить», – вздохнула Люсиль. Кристоф вновь был до глубины души потрясён тем, что в словах девушки не прозвучало ни капли осуждения в адрес матери – за то, что та оставила несовершеннолетнюю дочь наедине с недееспособным братом. Ни намёка на укор – только печаль, тоска, любовь и безграничная нежность. И понимание. Как бы то ни было, Люсиль стала единственной владелицей семейного дела – трактира «Четыре холма». Закалённая жизнью, посуровевшая, рано ставшая взрослой, она в одиночку справлялась и с содержанием гостиницы, и с уходом за братом. Одно время к ней подбивали клинья желающие завладеть лакомым бизнесом – всех ждал решительный отказ. Чужой помощи девушка тоже не принимала, не желала впускать кого-либо в своё личное горе. В конце концов она стала угрюмой, нелюдимой, всё свободное время (коего было не очень много) проводя с братом, единственным родным существом на свете. Окружала его одного всей своей любовью, отчаянно ищущей выхода. А брат, хоть и остался слабоумным, будто бы всё понимал. Он ничем не мог помочь сестре – но всегда был рад её объятиям, радовался вместе с ней, когда она улыбалась, и грустил, когда её посещала печаль. И этим он дарил ей утешение.
В округе стали считать, что над семьёй висит проклятие, и поток женихов иссяк. Все молчаливо ждали, когда же наконец падёт под ударами рока последняя из Деверо. О слабоумном Адаме, тихо существующем за прочными стенами «Четырёх холмов», потихоньку стали забывать. Прекратились разговоры о нём, судачить на эту тему стало дурным тоном и плохим предзнаменованием. Осталось только прозвище-приставка, накрепко прицепившееся к отважной и стойкой девушке: Сестра. Сестра Люсиль.
– Ну вот, теперь ты знаешь мою историю, – закончила Лю-силь, глядя куда-то в сторону.
Кристоф молчал.
– Адам и «Четыре холма» – это всё, что у меня осталось, – тихо добавила девушка. – Я не могу потерять трактир: если это случится, у меня не будет средств содержать брата, и его либо отнимут у меня, либо он погибнет. Если дожди продолжатся, не будет клиентов и постояльцев. У жителей деревни не станет денег, чтоб оплачивать мою кухню. А небо что-то не планирует образумиться… Я не знаю, что мне делать, Кристоф, – мисс Деверо посмотрела на своего собеседника. Взгляд выражал предельную усталость. – Я не знаю.
Кристоф был тронут откровенностью девушки. Не зная, что сказать, какие подобрать слова, как поддержать её, он только и смог, что крепче сжать её ладонь в своей.
– Люсиль, – хрипло произнёс он. – Я… я постараюсь тебе помочь. Обещаю, что приложу все силы, чтобы сделать это!
Девушка вымученно улыбнулась:
– Ты мне уже помог. Спасибо тебе.
– И всё же…
– Не давай невыполнимых обещаний, Кристоф. Не нужно.
К вечеру тучи снова сгустились, начал накрапывать дождь. Похолодало.
Люсиль удалилась в апартаменты своей семьи. Может быть, поспать. Может, успокоить своего брата, да и себя заодно. Кристоф принёс из сарая дров, растопил камин и теперь сидел, задумчиво глядя в огонь. По мере того как за единственным незашторенным окном темнело, пламя будто бы разгоралось всё ярче (хотя это было не так), и блики играли в глазах чародея. Он сидел без звука и без движения так долго, что на каминную полку выполз сверчок. Букашка шевелила усиками, греясь в поднимающихся волнах тёплого воздуха. За пределами круга света, излучаемого камином, сгущался мрак.
Конец ознакомительного фрагмента.