Исчезающий гном
Шрифт:
Шелзнак пронесся через лабораторию и, сорвав с крюка на стене огромные кожаные мехи, начал работать ими, направляя струю воздуха на облачко пыли, висящее вокруг шара. Пыль заклубилась, поднялась вверх, и облачко стало понемногу редеть и наконец растаяло. Шар набрал скорость и уже по-настоящему покатился к Джонатану, который прыгнул к нему только для того, чтобы получить удар по лбу концом мехов и обнаружить себя сидящим на полу. Шелзнак подхватил шар и поспешил обратно к своим зельям.
Кровь, струившаяся по лбу Джонатана, попала ему в глаза. Он вытер ее рукавом пиджака. Кровь продолжала сочиться. Он опять вытер ее, а потом достал из кармана шелковый платок и завязал им рассеченный лоб.
Шелзнак стоял, держа в руках шар, и сдавленно хихикал. Джонатану казалось вполне вероятным, что гном им воспользуется – откроет магическую дверь
За внезапно поднявшимся в коридоре криком и суматохой последовал яростный лай на лестнице. В лабораторию вбежали Гамп и Буфо, а за ними – Профессор Вурцл с Ахавом; и все были полны решимости броситься в потасовку. Однако никакой особой потасовки не было. Шелзнак яростно смешивал сухие листья и курительные порошки, выкрикивая заклинания и завывая. Майлз тем временем скидывал с балкона мерцающие блестки, и они, опускаясь, окружали гнома, который начал неудержимо чихать. Потом, на глазах изумленно взирающих на все это Джонатана и его товарищей, небольшие пучки волос, торчащие над ушами Шелзнака, упали на землю, оставив его лысым, как шар Ламбога. Шелзнак бегом пересек лабораторию и, сорвав с крючка свою шляпу, полным безумного тщеславия жестом нахлобучил ее на голову. Буфо при виде опозоренного таким образом гнома громко расхохотался, и Шелзнак в ответ швырнул в него горсть огненных шариков, один из которых поджег на Буфо рубашку. Гамп и Профессор подскочили и потушили ее.
Именно в этот момент Гамп заметил механическую рыбу Зиппо, задвинутую в дальний угол лаборатории.
– Посмотрите! – крикнул он, указывая на нее.
Джонатан не совсем понял, что он собирается сделать, но у Буфо, очевидно, не было никаких сомнений на этот счет, потому что он вместе с Гампом зашел за нее, и оба они принялись дергать за рычаги и поворачивать ручки. Механическая рыба закачалась, засвистела и начала крутиться взад-вперед на своей подставке.
Из ее рта хлынул поток гелиевых цветов – тысячи и тысячи, – и все они взлетали к потолку. Потом они один за другим стали лопаться, как нагревшаяся воздушная кукуруза, и расцветать во внезапном сполохе экзотических красок дюжинами, затем десятками, а затем сотнями, – гигантские ирисы, розы, магнолии и необычный пурпурный антуриум размером с ведро. Из машины вылетали все новые и новые бутоны. Гамп и Буфо были весьма довольны своими достижениями, но Майлз, отмахивающийся от все густеющей массы воздушных цветов, был восхищен куда меньше. Летучие цветы понемногу заполняли его балкон, и через полторы минуты после того, как заработала механическая рыба, Майлз был полностью скрыт среди них. Джонатан слышал, как он кричит там, хотя его крики почти полностью заглушались смехом Шелзнака. Однако увидеть Майлза он не мог. Он не видел даже балкон.
Сквайр Меркл тем временем проснулся и сел, тряся головой, чтоб разогнать туман перед глазами. Потом он взглянул на усыпанный цветами потолок у себя над головой – потолок, который быстро опускался к нему по мере раскрытия новых бутонов, – и удивленно и восхищенно захлопал в ладоши, после чего, ткнув пальцем вверх, обернулся к Джонатану:
– Растительность. Очень любопытная растительность. – Он поджал губы и с умным видом закивал головой.
Профессор подскочил к машине и начал сам перекидывать рычаги и нажимать на кнопки, пытаясь остановить поток бутонов. Как раз в этот момент увял первый цветок, и воздух вдруг зашевелился от маленьких, темных, съеженных червячков – бывших гелиевых бутонов. Поток свежих цветов иссяк то ли благодаря усилиям Профессора, то ли оттого, что в машине кончился их запас. Хлопнув, распустился последний бутон, а с потолка продолжали дождем сыпаться сморщенные лепестки, приводя Сквайра в бесконечное недоумение.
Шелзнак тем временем не сидел сложа руки. Перед ним на столе булькал небольшой горшочек, куда он кидал разную ерунду: горсть крошечных жаб, клочья своих волос, которые он поднял с пола, и несметное множество разнообразных птичьих клювов. Эта смесь бурлила, кипела и выплескивалась наружу, и в тот самый момент, когда Майлз выбрался наконец из-за последних висящих в воздухе цветов – резная голова на его шляпе сверкала, а одежды развевались, словно подхваченные каким-то таинственным космическим ветром, – Шелзнак вскинул руки вверх и испустил ужасающий крик. Бурлящее в горшке варево выплеснулось наружу и вверх, забрызгав балкон, на котором стоял Майлз. Послышался звук трескающегося камня, и пол под ногами пятерых друзей надулся, словно подброшенный землетрясением.
Джонатан со всего размаху уселся на камни и, перекатившись, натолкнулся на Сквайра. Рыба Зиппо повалилась на Гампа, которого сбил с ног Профессор. Крики и грохот перекрывались треском лопающихся камней. Балкон Майлза, все еще окутанный облаком гелиевых цветов, дал трещину, а затем развалился на части, и Майлз с криком полетел сквозь мешанину обломков и плавающих в воздухе цветов на стоящие внизу клетки с животными.
Ахав с лаем бросился на мерзкого Шелзнака, но тот, рывком повернувшись ему навстречу, засыпал лабораторию своими крошечными воспламеняющимися шариками. Ахав взвизгнул и отскочил в сторону, а Шелзнак поднял со стола горшок с булькающим варевом и понес его к двери. Профессор вскочил на ноги и бросился к гному, но тот пригрозил ему своей мешаниной, которая все еще кипела, пузырилась и выплескивалась через край.
В этот момент Гамп, которого все-таки придавила падающая рыба, слегка застонал и попытался столкнуть ее со своих ног. Профессор Вурцл отступил туда, где стоял Джонатан, чтобы пропустить гнома, и тот, угрожая им всем отвратительным содержимым горшка, медленно отступил к выходу. Оказавшись за дверью, он повернулся, громко расхохотался и сделал несколько больших глотков кипящей смеси, после чего выплеснул все остальное на пол и бросился бежать по коридору. Сквайр Меркл покопался среди жалкого вида лягушек и птичьих клювов, бывших частью похлебки.
– Сквайр не отказался бы от такого супа, – сказал он, поднимая лягушку за заднюю ногу и вглядываясь в нее. – Полагаю, лягушачий бульон. Я прав?
Не получив от лягушки ответа, он бросил ее обратно на пол и тяжело заковылял к Гампу, чтобы стащить с него механическую рыбу.
Профессор Вурцл склонился над упавшим Майлзом.
– Он жив, – сообщил он, приложив ухо к его груди.
Джонатан понимал: что касается оказания первой помощи, Профессор справится гораздо лучше его, а Шелзнак, несмотря на все усилия Майлза, все-таки удрал с шаром – шаром, который поможет ему натравить все его мерзкое воинство на Верхнюю Долину. Поэтому Джонатан, не говоря ни слова, схватил свою дубину и ринулся в коридор. Но к этому времени, разумеется, убегающего Шелзнака и след простыл; только где-то далеко, в глубине коридора, хлопнула закрывающаяся дверь. Джонатан помчался в ту сторону.
Глава 23. Погоня
Джонатан не стал возиться с первыми тремя дверьми, мимо которых он пробегал. Тот хлопок, который он слышал, раздался дальше. Однако после того, как коридор повернул под прямым углом, через каких-нибудь двадцать пять футов он уткнулся в последнюю дверь – дверь, которая, как выяснилось, была не заперта. Но Джонатан не стал распахивать ее и врываться внутрь. Вместо этого он сначала заглянул в замочную скважину, чтобы проверить, сможет ли он что-нибудь рассмотреть там. Однако за дверью ничего не было видно. Кругом было почти совсем темно, если не считать какого-то красноватого сияния – просто светлой полоски у подножия противоположной стены, – словно под какой-то другой дверью виднелся свет. Джонатан очень медленно повернул ручку, прислушиваясь к тому, как она со скрипом трется об окружающую ее железную пластину. Звук казался ему похожим на крик попугая, но, возможно, он не был таким уж громким, скорее всего не громче, чем стук его сердца. Он услышал слабый щелчок – это язычок замка выскочил из паза, и дверь качнулась внутрь, почти как если бы ей не терпелось открыться и впустить его. Джонатан, пригнувшись и ступая медленно и мягко, как будто шел по свежевыросшей траве, прокрался в комнату. В тот самый момент, когда он повернулся и начал прикрывать за собой дверь, он почувствовал, как к его ноге прижимается что-то холодное и влажное.
Он прыгнул вперед, размахивая руками и думая о змеях, об огромных темных рыбах и о синих спрутах, ворочающихся на дне глубоких ям. Он был близок к тому, чтобы закричать вслух, но все же не сделал этого. Вместо этого Джонатан поднял дубинку, рывком обернулся – и оказался лицом к лицу со стариной Ахавом, который, похоже, последовал за ним по коридору. Ахав стоял и смотрел на него, склонив голову набок и подмигивая одним глазом, словно спрашивал себя, что за коленце Джонатан выкидывает на этот раз.