Исчезновение во тьме

Смит Никс

— Вы хотите рассказать мне гораздо больше.

— Да, хочу, — кивнула Марена. Она запнулась, попыталась улыбнуться, но вместо этого нахмурилась. — Не понимаю…

— Здесь нечего понимать.

— Нет, есть. Я уверена.

— Вам просто хочется со мной поговорить.

— Да, но это не все. Вы…

— Нет.

— Да. — Ее лицо исказила гримаса боли. Она попыталась вдохнуть, словно ей не хватало воздуха после долгой гонки. — Вы со мной что-то делаете. Прекратите! Прекратите, я вас умоляю! Мне больно!

Невероятно.

Бандит опустил маску.

Марена Фаррис уронила

голову на грудь. Волосы рассыпались по лицу, полностью скрыв его выражение. Но не ауру. Бандит снова взглянул на биксу, чтобы посмотреть, как она переменилась, однако понять что-либо оказалось почти невозможно. Некоторые аспекты смущали, не совпадали с целым и даже ему противоречили. Подобные несоответствия свидетельствовали об огромных потенциальных возможностях в области магии. Из нее мог бы получиться настоящий колдун, если бы она вовремя и серьезно начала заниматься оккультными науками.

Кроме того, ее потенциал не был полностью латентен. Кое-что она уже умела делать на примитивном уровне. Неотточенно, грубо. Она обладала чувствительностью к заговорам и наваждениям, своего рода природной сопротивляемостью, и огромной силой воли.

Бандит подумал, уж не является ли она харизматической личностью, сильным, удачливым человеком, обладающим тысячью свойств и особенностей, которым так завидуют простые смертные, не умея при этом их четко определить.

Пожалуй, будет интересно провести с ней побольше времени. Бандит увидел огромную для себя пользу. Даже если ничего другого добиться не удастся, ее сопротивляемость поможет ему определить силу маски Сассакуса.

Дверь в спальню открылась.

Вошел Рико.

— Я тебя искал, — сказал он. — Присядь, я хочу поговорить с нашей гостьей.

Бандит нашел себе стул.

Начиная разговор, Рико старался сохранять объективность.

Марена Фаррис подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она была готова расплакаться от усталости и от нервов. Это делало ее человечнее.

По полученной из досье «Фучи» информации, ей было сорок три года. Самое большее, ей можно было дать двадцать пять лет. Она обладала внешностью, мгновенно притягивающей мужское внимание. Черты ее лица были чисты и безукоризненны, фигура — неправдоподобна. У нее были повадки элитной шлюхи и избалованной стервы, которая всегда добивается своего. Она начинала свою карьеру в «Фучи» обыкновенной девочкой для развлечений, что-то среднее между уличной потаскушкой и гейшей. Через несколько лет Марена рассталась с этой профессией. Корпорация дала ей образование, и она начала стремительное восхождение по служебной лестнице.

Рико обратил внимание, как блестит в свете единственной лампы влажная кожа под ее глазами. Он понял, как надо с ней разговаривать. Благородный человек заглянул бы в себя в поисках жалости, снисхождения, понимания и сострадания. Рико не мог этого себе позволить.

— Расскажите о себе.

Она помолчала, словно не поняла, о чем он спрашивает, затем взглянула ему в глаза и отчетливо произнесла:

— Пожалуйста, не убивайте меня.

Рико стиснул зубы:

— Для этого должны быть причины.

— Живая я стою гораздо больше.

О чем, черт побери,

она говорит? Рико старался сохранить невозмутимый вид. Она что, думает, что ее похитили? Что кто-то собирается ее прикончить? Рико показалось, что он должен ей все объяснить, но вначале пусть расскажет всю правду.

— Вы всегда начинаете с того, что пытаетесь спровадить человека на тот свет?

— А что мне оставалось? — Слезы хлынули у нее из глаз. Марена застонала и огляделась, словно надеясь найти какую-нибудь поддержку. — Вы выдернули меня по его заказу. Для меня очевидно, что это он вас нанял. — Она замолчала, поглаживая пальцами бровь. Руки ее дрожали. — Мне до сих пор не верится, что все это произошло. Что я еще могу сказать? Я заплачу вам любые деньги, вдвое больше того, что предложил он, только выпустите меня отсюда.

Рико терпеть не мог подобные игры, тем более с женщинами, которые выглядели так, словно их готовы были в следующую минуту прикончить. Ему казалось, что он весь вывалялся в грязи. Какая разница, что она работает на корпорацию. Она все равно остается женщиной. Если бы на карту не было поставлено так много… Рико стиснул зубы.

— У вас есть деньги?

Вопрос привлек ее внимание. Глаза Фаррис широко раскрылись. Она кивнула.

— Да. У меня очень много денег. Мне… Мне все равно, сколько вы запросите. Только отпустите меня. Пожалуйста, отпустите меня.

— Позже, — остановил ее Рико. — Мы поговорим о деньгах позже. Вначале я хочу кое-что выяснить.

Она кивнула, словно на самом деле решила поделиться с ним чем-то важным.

— Как вы догадались о наших намерениях? — спросил Рико,

Фаррис низко склонила голову и уставилась на кровать. Казалось, сейчас она снова расплачется.

— Я давно поняла, что Ансел меня ненавидит. Он может быть очень мстительным. Поэтому и вызвался…

— Вызвался? На что?

Фаррис внимательно посмотрела на Рико:

— Вам не надо этого знать. Это сугубо корпоративные дела.

Рико придвинулся к ней вплотную:

— Я вам скажу, почему мне это надо. Потому, что мне чуть яйца не отстрелили, когда я вас выдергивал. И вы расскажете мне все. Слышите, все!

— Умоляю вас! Я дала клятву!

Примерно так и говорят в корпорациях.

Рико пересел к ней на кровать. В ее глазах снова появился страх, но во вскинутом подбородке сквозил вызов. Она демонстрировала свою непокорность. Это тут же прошло, едва из рукава Рико выскользнула бритва и уперлась в ее горло.

Фаррис окаменела, потом осторожно подалась назад и дрожащим голосом пролепетала:

— Умоляю вас!

Когда она задрожала, Рико убрал руку. Он с трудом понимал, что с ней происходит. С начала до конца — одно сплошное противоречие. С таким телом она могла безбедно жить, не прилагая к этому никаких усилий. Она же лезла вон из кожи, стараясь пробиться на самый верх. Она не походила на решительного человека, между тем несколько минут назад напала на свою охранницу, завладела оружием и едва не снесла голову собственному мужу. Какая, черт побери, между всем этим связь? Никакой. Абсолютно никакой. Суриков, похоже, ничего не понял. А Рико тем более.