Исчезновение
Шрифт:
– Да, конечно, – ответил я.
– Он далеко забрался, – продолжал Руф. – Но единственное, что он приготовил, это деньги. Ни багажа, ни лодки, ни забронированного билета на поезд или самолет, ни такси или частной машины, чтобы выехать из города. Все это уже проверено. Его собственная машина была найдена в двенадцати кварталах от дома. Но это ни о чем еще не говорит. Он знал многих, кто согласился бы подвезти его пару сотен миль, а потом помалкивать об этом, даже несмотря на обещанное вознаграждение. Это здесь,
– В общем, вы возьмете его, – подвел я итог.
– Когда он проголодается.
– Это может растянуться и на год, и на два. А генерал Уинслоу может не дожить до конца нынешнего. Это вопрос чувства, а вовсе не о том, останется ли незакрытым дело, когда вы будете уходить в отставку.
– А ты сентиментален, приятель, – брови и глаза капитана задвигались. Он охотно выставил бы меня за дверь. Решительно никому в полиции я не нравился в тот день.
– Может быть, мне удастся понять это чувство. Хотелось бы, – произнес я и встал.
– Конечно, – вся фигура Руфа выражала непоколебимую уверенность. – В общем-то, Уинслоу – человек влиятельный. Что я могу для него сделать?
– Ты мог бы найти тех, кто приказал убить Ларри Батцела, – ответил я. – Даже если эти два дела никак не связаны.
– Ладно. Буду рад помочь, – он загоготал и рассыпал пепел по столу. – Ты, главное, ухлопай всех парней, кто мог бы кое-что порассказать, а уж мы сделаем остальное. Нам нравится такой стиль работы.
– Это была самооборона, – проворчал я. – Иначе я не смог бы выпутаться.
– Конечно. Ну ладно, мне теперь не до тебя, приятель. Я занят.
Но его бесцветные глаза внимательно следили за мной, пока я не вышел.
10
Утро отливало небесной голубизной и золотом. В кронах деревьев в парке Уинслоу птицы щебетали на разные голоса, радуясь безоблачному дню.
Привратник открыл мне калитку, и я прошел вверх по подъездной аллее вдоль террасы к огромной резной парадной двери в итальянском стиле. Прежде чем позвонить, я взглянул с холма вниз и увидел маленького Тревельяна, сидевшего на каменной скамье, подперев голову руками и глядя в пустоту.
Я спустился вниз по мощеной дорожке и подошел к мальчику.
– Сегодня без дротиков, сынок?
Он поднял на меня темные блестящие глаза.
– Да. Вы нашли его?
– Твоего отца? – Нет, сынок, пока нет.
Он покачал головой. Его ноздри гневно раздулись.
– Я уже говорил, он мне не отец! И не говорите со мной так, словно мне четыре года! Мой отец – он во Флориде или где-то еще.
– Ну ладно, я еще не нашел его, чьим бы отцом он ни был, – сказал я.
– Кто свернул вам челюсть? – спросил он, разглядывая меня.
– Так, один тип с газовым баллончиком в руке.
– С баллончиком?
– Да. Им можно пользоваться как кастетом. Как-нибудь можешь сам попробовать, только не на мне, – пробормотал я.
– Вам не найти его, – сказал он с горечью, глядя на мою челюсть. – Я имею в виду – мужа моей матери.
– Найду, можешь быть уверен.
– Сколько поставите?
– Больше, чем у тебя когда-нибудь было.
Он пнул на ходу красный кирпич. Его голос оставался сердитым, но уже стал спокойнее. В глазах светился расчет.
– Хотите поставить на что-нибудь другое? Пойдем в тир. Ставлю доллар за то, что я собью восемь из десяти трубок десятью выстрелами.
Я оглянулся на дом. Никто, как будто, не спешил принять меня.
– Ладно, – согласился я. – Мы сейчас зададим им жару. Пошли.
Мы прошли вдоль дома под окнами. Вдалеке среди аккуратно подстриженных деревьев промелькнул стеклянный фасад оранжереи. Перед гаражом человек в свитере полировал хромированные части большого автомобиля. Мы прошли мимо него к низкому белому зданию за лужайкой.
Дейд достал ключ и открыл дверь. Мы окунулись в спертый воздух помещения, пропахшего пороховым дымом. Мальчик закрыл дверь на щеколду.
– Чур, я первый! – выкрикнул он.
Помещение очень напоминало небольшой тир на побережье: стойка с винтовкой двадцать второго калибра и пистолетом для стрельбы по мишени. Оружие было хорошо смазанным, но грязным.
Примерно в тридцати футах от стойки помещение пересекала добротная перегородка высотой по пояс, а за ней – обыкновенный набор из курительных трубок и уток и две белые круглые мишени, обведенные черной краской и испещренные следами пуль. Из люка, пробитого в потолке, свет падал на глиняные трубки.
Мальчик дернул за веревку, и плотное полотно закрыло световой люк в потолке. Он включил освещение, и комната окончательно стала походить на курортный тир.
Дейд схватил винтовку и быстро зарядил полный магазин – двадцать два патрона.
– Ставлю доллар за то, что собью восемь из десяти трубок.
– Начинай, – ответил я и выложил деньги на стойку.
Он выбрал цель наугад, стрелял быстро и откровенно рисовался. Из десяти выстрелов – три промаха. А в общем-то, неплохой результат для такого парнишки. Он бросил винтовку на стойку.
– Ладно, сходите-ка и установите еще пару трубок. Этот раз не считается – я еще не пристрелялся.
– Ты вроде не собираешься терять деньги, сынок. Иди и устанавливай их сам – тебе стрелять.
Узкое лицо мальчишки побагровело от гнева, и голос стал пронзительным:
– Ты сходи! Мне надо расслабиться, понятно? Мне надо расслабиться!
Я пожал плечами, поднял откидную доску на стойке и пошел вдоль стены, протискиваясь мимо низкой перегородки к мишеням.
Мальчишка щелкнул у меня за спиной, перезаряжая винтовку.