Исчезнувшая герцогиня
Шрифт:
Покойный отец нынешнего герцога обновил этот зал, и теперь он выглядел потрясающе: торжественно и величественно.
— Ее светлость все не могла решить, в каком платье ей следует пойти на бал, — продолжила рассказывать миссис Мередит. — Сначала она думала, что наденет белое. Бриллианты Рэнноков смотрелись бы великолепно в ее черных волосах. Но леди Мораг советовала ей отдать предпочтение зеленому.
«Когда я надеваю что-то зеленое, непременно ссорюсь с Эйденом!» — возразила ей ее светлость. Этот разговор я слышала собственными ушами.
«Зеленый
— Мне казалось, леди Мораг довольно суеверна, — задумчиво пробормотала Фиона, вспоминая неприятную историю с колдовством.
Миссис Мередит лишь пожала плечами.
— Ее милость не поймешь. Сегодня она говорит одно, завтра — другое. В любом случае тогда ее светлости так и не удалось проверить, приносит ли ей зеленый несчастье.
Оставшись одна, Фиона уселась в кресло и погрузилась в мысли.
Если леди Мораг так сильно любила сестру, то почему не прислушалась к ее признанию? И стоит ли придавать этому факту особое значение?
«Возможно, поведение леди Мораг объясняется лишь ее извечным желанием держать все под личным контролем», — рассуждала Фиона.
И в то же время никак не могла отделаться от навязчивого ощущения, что в ситуации, описанной ей миссис Мередит, таится нечто более глубинное.
«Что бы я ни предпринимала, — решила Фиона, — я не должна давать повода прислуге подозревать меня в шпионстве или в чрезмерной любопытности. Хотя узнать мнение каждого из них по поводу исчезновения герцогини весьма интересно. Вряд ли кто-нибудь беседовал с ними об этом».
Она представила себе, как нелепо выглядел бы герцог, если принялся бы выведывать у камердинера, что тот думает о неразгаданной тайне. Что касалось мистера Мак Кейта, то он счел бы ниже своего достоинства сплетничать о хозяевах.
«Я должна выяснить как можно больше подробностей, — твердо решила Фиона. — Но следует быть крайне, предельно осторожной».
Укладываясь в постель, она мечтательно вздохнула, сожалея, что не может обсудить с герцогом все, что узнала, все, о чем думала.
Но он был прав: при данных обстоятельствах не следовало забывать об осмотрительности. Теперь она ясно ощущала: у стен замка имелись глаза и уши.
— Как я хочу его увидеть! — прижимая руки к груди, прошептала она.
Прошло не так много времени, но в ней появилась поразительная уверенность: ее чувство к нему сильное и глубокое.
Их связывало родство душ. Когда им выдавалась возможность бывать наедине друг с другом, и ему, и ей казалось, они — единое целое. Их мысли, инстинкты, биения сердец — все сливалось в нечто общее, неразрывное. Теперь Фиона не представляла себе жизни без него.
— Я… люблю тебя, — стонала она, уткнувшись в подушку, снова и снова задаваясь странным вопросом: сможем ли мы преодолеть разделяющее нас расстояние, расстояние, равное жизни исчезнувшей женщины?
Мэри-Роуз отдыхала после ленча, а Фиона задумчиво сидела за пианино в гостиной, негромко наигрывая знакомую мелодию.
Неожиданно дверь растворилась, и на пороге показался граф.
— Я искал вас повсюду. Потом услышал музыку и понял, где вы. Дивные звуки указали мне путь.
Фиона убрала руки с клавиш и тихо рассмеялась.
— Вы становитесь очень поэтичным!
— Надеюсь, вы догадываетесь почему, — ответил граф.
Фиона поднялась со стула.
— Где герцог? — спросила она из желания перевести разговор в другое русло.
— К нему явилась целая толпа пожилых людей. Все буквально упакованы в шотландку. Они с Севера. Приехали обсудить с герцогом решение какого-то затруднительного вопроса.
— Я нахожу веру людей клана в своего вождя весьма трогательной, — ответила Фиона, уловившая в словах графа несколько пренебрежительные нотки.
— Просто удивительно! Вы проявляете столько чуткости и понимания ко всем кому угодно, а мои интересы оставляют вас равнодушной, — сказал граф.
— Давайте поговорим о чем-нибудь занимательном для нас обоих, — предложила Фиона, делая вид, что не понимает, о чем речь.
— Для меня не существует ничего более занимательного, чем вы!
Фиона беспомощно всплеснула руками.
— Пожалуйста… Вы заставляете меня чувствовать себя ужасно неловко! Прошу вас, не делайте этого! — взмолилась она.
Граф спокойно оглядел ее и неожиданно произнес:
— Мне кажется, вам лучше просто признаться мне: вы влюблены в Эйдена.
Фиона резко вскинула голову, ощущая, как ее щеки заливает густая краска.
— Что вы имеете… в виду?
— То, что сказал. И не трудитесь отрицать это. Я видел вас вдвоем, — невозмутимо ответил граф.
Фиона растерянно провела рукой по волосам.
— Что… я могу вам сказать? — спросила она.
— Ничего. Я ожидал, что это произойдет рано или поздно. Я люблю вас обоих и должен лишь порадоваться. Наконец-то Эйден нашел счастье… Жаль только, что ситуация столь запутанная.
— Вы такой милый… Спасибо за то, что заговорили со мной об этом, — пробормотала Фиона.
— Я хочу от вас другого ко мне отношения, — ответил граф. — Я люблю вас, поэтому мне больно видеть, как вы ломаете себе жизнь.
— Я… думала… вы поможете ему… обрести… свободу…
— Помогу? Я сделал все, что было в моих силах, дорогая моя мисс Уиндхэм, — сказал граф.
— Но ведь должна существовать какая-то зацепка! — настойчиво произнесла Фиона. — Наверное, она слишком очевидна, поэтому никто не обратил на нее внимания.
— Только Богу известно, в чем заключается разгадка.
На протяжении некоторого времени оба они молчали, потом граф вновь заговорил:
— Лучшее, что вы можете сделать, — если у вас есть хоть капля здравого смысла, — так это выйти замуж за меня и забыть Эйдена, а также весь тот мрак и одиночество, которые царят в этом замке.