Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Я не знаю, что установит следствие, – сказал Дружинин, – но ваш сын взял в руки эту проклятую сумку не по своей воле.
Кочемасова молчала.
– Я хотел, чтобы он остался жив. Не только потому, что молод, но и потому, что кто-то другой дал ему эту сумку. А меня за то, что я не стал в него стрелять, потом едва не наказали.
– Вы хотите, чтобы я вам посочувствовала? – спросила Кочемасова, и Дружинин наконец увидел ее глаза.
В них была скорбь. И больше ничего.
– Нет, – пробормотал он, смешавшись. – Извините меня.
Кочемасова протянула руку и взяла пуговицу. Долго смотрела на нее, и вдруг из ее глаз побежали слезы. Она плакала беззвучно, как будто в немом кино. Дружинин хотел было принести ей воды, но не посмел. Сил не было на то, чтобы подняться со стула. Это продолжалось несколько минут, показавшихся Дружинину вечностью. Потом Кочемасова тыльной стороной ладони вытерла слезы.
– Я пришел к вам для того, чтобы попросить прощения, – сказал Дружинин.
– За что?
Дружинин подумал.
– Не знаю. Не могу объяснить. Мне очень жаль, что так получилось. Вы сказали, что я не первый, кто приходил к вам по этому поводу. Это, наверное, были люди, которые ведут следствие. Я не от них. Я сам от себя.
– Я это тоже поняла.
– Каким образом? – удивился Дружинин.
– Я уже многих повидала. Они все на одно лицо. И те, что по делу Пети приходили, и те, которые занимались делом моего мужа. Вы на них не похожи.
Щелкнул замок в двери. Дружинин обернулся.
– Это дочь пришла, – сказала Кочемасова.
В комнату вошла девушка, почти еще девочка. Очень похожая на мать. И та же затаенная боль во взгляде.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Добрый день, – пробормотал Дружинин.
В этом доме поселилась беда. Андрей ощущал ее ледяное дыхание, она заполняла каждый уголок этих уютных комнат. Хотелось поскорее выйти наружу – туда, где сияло солнце и текла обычная жизнь.
– Вы что-то сказали о вашем муже, – напомнил Дружинин, чтобы хоть что-то сказать.
– Мой муж погиб.
– Давно? – вырвалось у Дружинина.
– В прошлом году.
– Извините.
– Вы в этом не виноваты.
Кочемасова вздохнула и положила ладони на стол. У нее были красивые руки. Такие руки созданы, чтобы их целовать.
– Вы правы, – сказала она. – Пете самому никогда и в голову бы не пришло подбрасывать бомбы. Кто-то другой дал ему эту сумку.
Дружинин кивнул, давая понять, что нисколько не сомневается в этом.
– Ему звонили, – сказала Кочемасова. – Угрожали.
– Кто? – вскинулся Дружинин.
Женщина пожала плечами:
– Я не знаю. Он скрывал это от меня. Аня вот знала, – кивнула она на дочь. – Но мне сказала слишком поздно. Когда все это уже случилось.
– Вы говорили об этом следователю?
– Да.
– И что же он?
– Ничего. Мне показалось, что никто просто не хочет заниматься этим делом. У них в руках уже был преступник – мой сын, – и это все, что им было нужно.
– Но они обязаны были искать причины происшедшего. Почему ваш сын взял бомбу… Это же следствие.
– А она была – причина.
– Какая?
– Деньги.
– Деньги? – снова удивился Дружинин.
– Да. Кто-то сказал Пете по телефону, что его отец задолжал пятнадцать миллионов долларов и эти деньги придется вернуть. Или деньги, или услуга – сумка, оставленная в метро. Пете ничего не оставалось, как согласиться.
– Но это же совершенно невероятные требования! – сказал потрясенный Дружинин. – Откуда у мальчишки пятнадцать миллионов долларов?
– Это страшная и нелепая история, – сказала Кочемасова. – Тянется она уже давно – с прошлого года. Эти деньги действительно были. Из-за них и погиб мой муж. И теперь вот – сын. Какое-то проклятие над нашей семьей.
Она взглянула на дочь потемневшими от нахлынувшего ужаса глазами.
– Я пока ничего не понимаю, – признался Дружинин.
– А вам нужно это понять?
– Нужно.
– Зачем?
– Может быть, я смогу вам помочь.
– Разыщете пятнадцать миллионов долларов? – вяло спросила Кочемасова.
В ее словах не было издевки. Одна лишь безысходность.
– Денег таких, конечно, я не найду. Но вот людей, которые вас терроризируют, можно разыскать.
Кочемасова пожала плечами. Она уже давно во всем изверилась.
– Ведь вы кого-то, наверное, подозреваете? – осторожно спросил Дружинин.
– Да.
– В самом деле?
Он не ожидал подобной откровенности.
– Я никогда не видела этого человека, – сказала Кочемасова. – Знаю его только по фамилии. Но именно с него начались все наши беды.
– Фамилия! – попросил Дружинин. – Назовите, пожалуйста.
– Воронцов, – вымолвила Кочемасова глухим голосом.
И закрыла глаза. Так она ненавидела этого человека.
Глава 10
Конечно, ей было очень тяжело, и требовалась какая-то пауза, чтобы прийти в себя и успокоиться, поэтому она вдруг поднялась и вышла из комнаты, оставив Дружинина наедине со своей дочерью.