Исчезнувший аптекарь
Шрифт:
– Вот это – нормальная доза для человека обычного телосложения.
Мастер Бенедикт подтолкнул ко мне вторую кружку.
– Это количество дурмана вызовет ужасные галлюцинации, настоящие кошмары наяву. А когда они пройдут, человек будет страдать от боли ещё несколько дней.
Наконец он вручил мне последнюю кружку.
– А вот это убьёт тебя. Выпей – и через пять минут будешь мёртв.
Я уставился на кружку. Только что я собственноручно изготовил яд. Я ошалело взглянул на мастера Бенедикта и увидел, что он смотрит на меня в упор.
– Итак, скажи мне, – проговорил он, – что ты понял?
Я задумался. Очевидным ответом было: я узнал свойства семян
– Я в ответе за это, – сказал я.
Мастер Бенедикт приподнял брови.
– Да.
Он кивнул с довольным видом и обвёл рукой мастерскую – окружающие нас травы, масла и минералы.
– Эти ингредиенты – дары, данные нам Господом. Инструменты для нашей торговли. Вот это-то ты и должен запомнить: они – всего лишь инструменты. Они могут лечить или убивать. Решает не сам инструмент, а сердце и руки того, кто им владеет. Из всего, чему я научу тебя, Кристофер, это самый важный урок. Ты понял?
Я кивнул, немного испуганный – и ошеломлённый – тем доверием, которое он мне оказал.
– Хорошо, – сказал он. – А теперь мы немного пройдёмся, и ты получишь последний урок на сегодня.
Мастер Бенедикт сунул мне в руки тяжёлую кожаную сумку и обернул вокруг своей талии пояс со множеством стеклянных пузырьков. Я зачарованно смотрел на пояс, пока учитель вёл меня по улицам; кожаный ремень сумки врезался мне в плечо.
Мы с учителем пришли в особняк в северной части города. Для мальчика из госпиталя Христа он выглядел как королевский дворец. Облачённый в ливрею лакей впустил нас в широкий холл и попросил подождать. Я старался не таращиться на окружающие роскошества. Стены были затянуты атласной узорчатой тканью с золотой отделкой. Хрустальная люстра над головой переливалась в свете солнечных лучей, бивших сквозь кристально чистые окна. Роспись на потолке изображала лошадей, скачущих между деревьями, под безоблачным лазурным небом…
Наконец появилась круглолицая горничная и повела нас по изогнутой мраморной лестнице – в гостиную. Там ждала женщина средних лет, одетая в жёлтый лиф с низким вырезом поверх ярко-оранжевого люстринового платья, украшенного цветами. Подол платья чуть приподнимался, выставляя на обозрение изумрудно-зелёную нижнюю юбку. Она лежала, раскинувшись на обитой лиловым бархатом кушетке и ела вишни из серебряной миски.
Женщина выплюнула вишнёвую косточку и нахмурила высокий лоб.
– Мистер Блэкторн, вы жестоки. Я исстрадалась, ожидая вас.
Мастер Бенедикт слегка поклонился. А затем заорал – так что я подскочил на месте:
– Прошу простить меня за задержку, леди Люсия. Позвольте представить вам Кристофера.
Он сделал шаг в сторону. Леди Люсия критически посмотрела на меня.
– Не слишком ли ты молод, чтобы быть аптекарем, а?
– Нет, миледи. В смысле: да, миледи, – я запнулся. – Я ученик.
Она вскинула брови.
– Починить? Во имя всего святого, что ты собираешься чинить, мальчик?
Я покосился на мастера Бенедикта, но тот стоял с непроницаемым лицом. Тогда я попробовал снова – на сей раз заорав так же, как он.
– Я – ученик.
– А! Ну и почему было сразу не сказать? Тогда займись делом. Спину словно дьявол разрывает.
Горничная принялась распускать шнурки лифа своей хозяйки. Ошеломлённый, я поспешно отвернулся.
– Не будь смешным, – сказала леди Люсия.
Она повернулась спиной, прижимая шёлковую ткань к груди, а горничная расшнуровала лиф. Кожа вдоль всего позвоночника была красной и
Я снова посмотрел на мастера Бенедикта, не зная, что должен делать. Он кивнул на кожаную сумку. Я заглянул внутрь и увидел массивную керамическую банку с широким горлом, заткнутым пробкой. Вытащив её, я невольно отшатнулся. Внутри была густая тёмно-коричневая мазь, похожая на то, чем ребёнок пачкает пелёнки. И пахла она так же.
– Нанеси слой мази на спину, – негромко сказал мастер Бенедикт. – Достаточно толстый, чтобы покрыть сыпь, но не больше.
Я вздрогнул, сунув пальцы в слизь. И помолился, чтобы она была не тем, чем казалась. Затем я ладонью размазал её по спине леди Люсии. К моему удивлению, она не только не жаловалась на запах, но и вздохнула с облегчением, когда слизь покрыла её кожу.
– Намного лучше. Спасибо, мистер Блэкторн.
– Мы вернёмся завтра, мэм, – прокричал он, и горничная проводила нас.
Я положил банку обратно в сумку и увидел на дне сложенную шерстяную тряпку. Я достал её и попытался получше стереть с пальцев коричневую жижу.
– Итак? – спросил мастер Бенедикт. – Что ты выучил сегодня?
Я ответил, не задумавшись:
– Надо всегда носить с собой вату, чтобы заткнуть нос.
Тут же я понял, как это прозвучало, и съёжился, ожидая, что мастер Бенедикт даст мне затрещину. Именно так поступили бы воспитатели в приюте госпиталя Христа.
Вместо этого он моргнул и, откинув голову назад, разразился добродушным густым смехом. И вот тогда – помню – я в первый раз подумал, что со мной всё будет хорошо.
– В самом деле! – сказал мастер Бенедикт. – Ну, если тебе это показалось ужасным, подожди до завтрашнего урока. – Он ухмыльнулся. – Ладно, Кристофер. Пойдём-ка домой.
Я узнал ещё больше на следующий день. И на следующий. День за днём я учился чему-то новому. Прежде я думал, что быть аптекарем – это значит работать в лавке и там будет моё место. Но настоящим моим домом стала мастерская. Здесь мастер Бенедикт показал мне, как изготовить электуарий из корня алтея и мёда – для облечения боли в горле; как размолоть ивовую кору и сделать из неё обезболивающий настой; как надо в течение четырёх месяцев смешивать шестьдесят четыре ингредиента для венецианской патоки – противоядия от змеиных укусов. Он раскрыл мне свои секретные рецепты и коды для их расшифровки. В этой комнате я обрёл своё будущее, творя чудеса, дарованные нам Господом.
Иногда творя, во всяком случае. Сегодня же, всё, что у меня было – немного зерна, ведро и скребок.
Дверь напротив гигантской печи вела на верхние этажи. Крутые лестницы были такими старыми, что при каждом шаге ступени визжали, как испуганный осёл. На втором этаже располагались кухня – небольшая, но пригодная для дела – и кладовка, где хранились пара буханок хлеба, круг сыра, немного копчёной рыбы и пара бочонков эля. Остальные комнаты были набиты припасами для мастерской.
Часть третьего этажа тоже служила хранилищем – но хранилищем иного рода. Мастер Бенедикт обожал книги. Единственное, что можно было сравнить с его одержимостью новыми рецептами – страсть к новым книгам. Он привил её и мне. Мастер Бенедикт ожидал, что помимо наших ежедневных уроков я буду заниматься и самостоятельно – и изучать не только взаимовлияние ингредиентов, но и быстро растущую коллекцию томов. Из них я почерпнул знания по философии, истории, теологии, естественным наукам и многое другое, что пленяло воображение моего учителя во время еженедельных поездок к его другу Исааку, книготорговцу.