Исчезнувший оазис
Шрифт:
В какой-то миг, когда солнце повисло над самым горизонтом, в поле зрения, точно напротив, показалась нечеткая бурая полоса — словно от пустыни поднимался пар. Флин указал на нее.
— Гильф-эль-Кебир, — раздался его голос в наушниках. — Или Джер, как его называли древние. Предел мира, край земли.
Он слегка выправил курс, взял выше и развернул дельталет к югу. Полоса росла и по мере приближения делалась шире и отчетливее, словно сгущалась из дымки. Ее цвета начали плавиться, меняться в последних лучах солнца: красный перетекал в бурый, бурый — в охристо-оранжевый. Наконец, будто джинн из бутылки, плато предстало перед ними в своем истинном обличье: гигантский каменный стол высотой в триста метров над уровнем песков, простершийся вдаль на юг, север и запад до самого края неба. Кое-где на подножия отвесных, неприступных стен серо-желтого камня накатывали дюны, словно волны, что бьются о борта океанского лайнера. В других местах края плато прорезали расселины, а сами склоны обрывались каменистыми террасами и осыпями, которые, в свою очередь, продолжались внизу архипелагами глыб и каменистых курганов, как будто плато несколько раз споткнулось в своем падении на пустыню. Кое-где вдали виднелись островки растительности — мазки и брызги зелени на желтом фоне, над которыми сновали птицы. После нескольких часов полета над голыми песками плато казалось полным жизни.
Флин держал на коленях карту Гильф-эль-Кебира юго-восточным квадратом вверх. Приблизившись к скалам примерно на четыреста метров, он свернул на юг, параллельно массиву и чуть выше, одной рукой сжимая регулирующую штангу, а другой следя пальцем по карте.
Прошло десять минут. Солнце скрылось за горизонтом — остался только сияющий обод; небо на западе пылало лиловыми и зеленоватыми вихрями облаков. Внезапно Флин вытянул руку и указал вниз, где край плато прорезал довольно широкий, заполненный песком каньон.
— Вади эль-Бахт, — раздалось в наушниках сквозь щелчки. Почти тут же Броди развернул дельталет направо и описал дугу над каньоном, который тянулся на восток узкой извилистой линией — словно кто процарапал камень ножом. — Теперь недалеко, километров тридцать. Двадцать минут лететь, не больше. Смотри в оба!
Флин отвернул влево и снизил высоту, так что они оказались ниже поверхности каменного стола. Дельталет устремился на юг; рядом со скалами он казался крошечным, как стрекоза у стены небоскреба. Археолог думал, что с легкостью отыщет каменный ориентир даже после заката, однако прошло двадцать минут, вдалеке показалась цепочка конических холмов, а они так ничего и не обнаружили. Флин тряхнул головой и развернул дельталет.
— Вон они — «Восемь колоколов». Наверное, мы проскочили скалу.
— Не может быть! — Фрея застегнула замшевую куртку Алекс на все пуговицы — воздух стремительно остывал. — Под нами была ровная пустыня!
Флин пожал плечами, переложил курс на север и снизился еще ближе к поверхности. Они с Фреей шарили глазами по пустыне в поисках серповидной скалы. Опускалась ночь, плато таяло в сумерках, превращалось в бесформенно-серую дымку.
Еще через десять минут пассажиры Мисс Пигги собирались оставить поиски и сесть на ночлег, пока совсем не стемнело, как вдруг Флин взволнованно вскрикнул:
— Вон она! — Он ткнул вниз, слева от себя.
Фрея чуть не хлопнула себя полбу. Как только они не заметили раньше? Теперь она узнала окружающие горы, хотя их уже окутал полумрак: высокие, головокружительно-отвесные, как нигде больше на протяжении плато. Однако прежде никакой скалы видно не было, а теперь она оказалась под ними: черный изогнутый шпиль высотой около десяти метров — приметнейшая деталь посреди бледных, безликих песков. Какой нечеловеческой силой ее изваяло и оставило там, словно гигантское ребро — приходилось только гадать. Впрочем, Фрее было все равно — главное, скала нашлась. Девушка хлопнула Флина по плечу в знак того, что заметила скалу, и выглянула вниз. Броди по широкой дуге заходил на посадку — обогнул черный серп, снизился до тридцати метров и подыскивал удобное место для приземления, хотя сверху любая поверхность казалась гладкой и ровной в этом одноцветном тусклом мире. Флин немного покружил, выискивая очевидные препятствия, наконец сбавил обороты и спустился над землей. Потом он толкнул регулирующую штангу от себя. Дельталет мягко приземлился, проехал метров пятьдесят по пустыне, замерев у подножия черной скалы.
— Добро пожаловать в никуда, — произнес Флин, глуша мотор и отключая электрику. — Надеюсь, путешествие вам понравилось.
Винт дельталета замедлил вращение, двигатель умолк, и путешественников обступила глубокая, гнетущая и всепоглощающая тишина. Они отключили переговорные устройства, сняли шлемы, выгрузились из кабины и пошли по песку к скале. Ее изогнутая, слегка сужающаяся верхушка нависала над ними. Камень — не то базальт, не то обсидиан, — выглядел еще более таинственным, почти инопланетным, и скала казалась зияющей прорехой в канве сумерек.
— Даже не верится, что я не заметил ее раньше, — пробормотал Флин, разглядывая верхушку утеса, которая на фоне неба напоминала острие гигантского бивня. — Летал здесь раз десять и столько же раз проезжал на машине. Быть не могло, чтобы я такое пропустил. Не верю.
Они обошли вокруг скалы, касаясь ладонями удивительно гладкой, стеклянистой поверхности камня, еще теплой от жара солнца. По возвращении к дельталету путешественники подняли головы и еще долго стояли, глядя вверх; слева вздымалось плато, справа всходила оранжевая луна.
— Ну, что делать дальше? — спросила Фрея.
— Ждать, — последовал ответ.
— Чего?
— Восхода. На восходе что-то происходит.
Фрея повернулась к Броди: лицо археолога — худое, красивое, хотя и слегка нечеткое под слоем щетины — смутно виднелось в темноте.
— Что происходит?
Вместо объяснения Флин нырнул в кабину дельталета, отыскал фонарик и книгу из библиотеки Алекс. Броди быстро нашел заложенную страницу и раскрыл ее перед Фреей.
— Вот Хепри, — произнес он, направляя луч фонаря на страницу. — Бог рассвета. Ничего не замечаешь?
Рисунок изображал сидящую фигуру с символом анха и скипетром в руках: человеческое туловище повернуто, как водится, в профиль, а на плечах вместо головы — большой черный скарабей, чье овальное туловище оканчивалось…
— Лапки! — выкрикнула Фрея, касаясь рисунка. — Они выглядят точь-в-точь как…
— Вот именно. — Флин высветил лучом фонаря глянцевитую каменную полуарку над головой. — Бог знает как, но выветривание превратило скалу в гигантскую копию голени скарабея. Невероятно: смотри, на ней даже есть зубцы. — Броди направил свет на выщербленную клиньями верхнюю часть скалы: сходство с зубчатой ногой нарисованного скарабея было очевидным. — Любой древний египтянин, увидев эту скалу, тут же улавливал связь. Мы уже знали, что Хепри и оазис тесно связаны — помнишь стелу из Абидоса? «Когда Око Хепри открыто, открыт и оазис. Когда же Око закрыто, оазис невидим даже орлиному взору». Однако что-то по-прежнему не сходилось, одно важное звено от нас ускользало. Его обнаружила ты, вспомнив фотографию этой скалы. Теперь понятно: древние упоминали Око Хепри вовсе не метафорически; наоборот, они ссылались на нечто вполне определенное. — Он снова провел лучом по каменному серпу. — Как все это соотносится, не представляю. Знаю только, что между скалой, солнцем и оазисом есть какая-то связь. По идее камень и скала должны подсказать расположение оазиса — я на это надеюсь. Ужасно не хочется притащиться в такую даль и узнать, что был не прав.
Флин еще раз посмотрел на скалу и выключил фонарик.
— Ну что ж, разобьем лагерь, — сказал он.
Каир
Самолет задержался из-за каких-то проблем с заправкой, поэтому в Каир Энглтон вернулся затемно. Он немного потешил себя идеей завалиться в посольство, принять душ и перекусить (в последний раз толком поесть ему удалось только вчера), но время не позволяло. Поэтому он взял такси и поехал прямиком к дому Молли Кирнан в южном пригороде. Обнаружив, что ее там нет, Энглтон на той же машине отправился к зданию АМР США, где Мухаммед Шубра, охранник на вахте, сообщил, что миссис Кирнан еще у себя в кабинете на третьем этаже — заработалась допоздна.