Исчезнувший
Шрифт:
— Твоей ксивы тут нет, Четыре Глаза, — огорчил я его, протягивая бумажник. — Только этого хуцпана бумаги. На, возьми. К восьми утра в таксопарк подтягивайся. Он туда твои документы доставит. Там и обменяетесь.
Четыре Глаза неуверенным жестом принял бумажник и на всякий случай поинтересовался:
— Что, вместе с деньгами, что ли?
— Они ведь твои бабки тоже не вернули? — спросил я. — Так что не парься. Если что — завтра утром посчитаетесь. Я постараюсь успеть, чтобы при этом присутствовать. И мой совет прихвати — не попадай ты больше в такие хипеши. У тебя получится. Ты же мирный человек, Четыре Глаза. Что на тебя нашло?
— Не знаю, — все многочисленные гляделки коллеги, и даже фингал под ними, выражали отчаяние. — Я ведь просто телку хотел снять. Кто же знал, что так получится?
— Вот и доснимался, — резюмировал я. И решил немного поморализаторствовать. А чего — другим можно, а мне нельзя? Это же не значит, что я готов подписаться под каждым сказанным словом. Просто понты понарезаю — для себя, ничего кроме. Ну, а если мои слова и на него повлияют — тоже неплохо. — Чистоту семейных отношений блюсть надо, это я тебе как эксперт говорю. Взялся за Любаву — вот и держись за нее. Она у тебя мягкая и теплая. И нечего от добра добра искать. Все, вали.
Моя речь в защиту семейных ценностей произвела впечатление. Теперь Четыре Глаза всем своим видом выражал раскаяние. Я готов был последние носки прозакладывать — в ближайшие полгода его налево не потянет. Неплохой результат для меня, как для психолога, мягко говоря, начинающего.
Но один нюанс, оказалось, до Четырехглазого так и не дошел.
— Как валить? — удивился он. — А ты?
— А мне еще с товарищем побеседовать надо, — я небрежно мотнул пальцем в сторону лежащего тела. — Вали, друг. Ты мне только мешать будешь. Отвлекать, с советами ненужными лезть. Ни к чему это.
— Ага, — Четыре Глаза попытался сделать вид, что все понял, хотя по тону было ясно — ни хрена он не понял. — А на чем валить?
— Найди Рамса. Сам же говорил, что он где-то здесь ночует. Вот на нем и вали.
Кажется, наконец дошло. Во всяком случае, Четыре Глаза, на ходу засовывая трофейный бумажник в карман, таки отправился на поиски нашего коллеги, который мог бы доставить его домой. А я остался наедине с телом, до которого нужно было донести кое-какие простые истины. Снова склонился над ним и попытался представить, что оно сейчас чувствует и какие мысли про меня думает. Понять противника, как по секрету шепнул мне однажды Александр Васильевич Суворов — это уже наполовину победить его. Хотя относительно Суворова могу ошибаться. Это мог быть и Александр Филиппович Македонский. Я в тот момент вельми пьян был, личность шептавшего запомнил не очень.
Между тем туловище, похоже, уже пришло в себя, и теперь вполне могло попытаться оспорить у меня право победителя. Могло, да не попыталось. Видимо, искрометный нрав монтировки заставил его проявить максимум выдержки и благоразумия. Усиливая эффект, я приподнял инструмент и слегка стукнул охранника по голове. Получилось неплохо. Он о своих ощущениях промолчал, а мне понравилось. И, продолжая для острастки держать железяку над головой противника, я начал держать речь:
— Вот ты — человек с определенным положением, а значит, не совсем безмозглый. Неужели не мог сообразить, что забирать у человека документы — жлобство? Человек без ксивы — это все равно, что, извини, курица без яйца в заднице. На работу устроиться невозможно. Первый встречный мент — его. Если уж решили гоп-стопом заняться, могли бы тупо поделиться — себе деньги, ему — документы, и пусть себе валит, куда хочет. С вас за это, возможно, никто бы ничего не спросил. Кроме ответной драки. А вы что подумали? Раз очкарик — значит, можно делать все, что угодно? Так я тебе сообщаю — ни хрена подобного, — тело у моих ног скрипело зубами, причем, все громче и громче, поскольку положение, в котором оказалось, было для него непривычным и вызывало, мягко говоря, протест в прямой кишке. Но, поскольку возразить было нечего, словами ничего не говорило. Да и здоровье, наверное, пока не позволяло. — А вот теперь сам в его положении оказался. У тебя тоже все отмели. Полежи, подумай. Может, поймешь, что ты со своей братвой неправ был. А к восьми утра в третий таксопарк подгребай. Только ксивы моего корешка не забудь. Там и перетрем помельче, если будет желание. И это… Не обижайся на меня. Я, наверное, грубо себя вел, но сам понимаешь — война, инфляция…
В этот момент за моей спиной зашипели. Я подпрыгнул от неожиданности и, быстро обернувшись, сделал пару скачков назад.
Оказалось, очень вовремя. Потому что несанкционированное шипение издал кто-то из троицы, совершающей нежданный рейд по моим тылам. Видимо, полудохлый мороженный курильщик, которого я опрометчиво пожалел по прибытии к «Колизею», приметил, что на подведомственной территории творится неладное, сбегал и настучал, кому нужно. Результатом такого стукачества стало появление у меня в тылу этих троих. Сам парнишка, между прочим, снова торчал перед дверью, теперь уже весьма активно истребляя новую сигарету. Разогрелся, падла, пока бегал.
Троица была в черных похоронных костюмах и белых рубашках. У каждого на груди — бэйджик с именем-фамилией. Даже ослик Иа сразу сообразил бы, что это подручные поверженного мною туловища. Вышыбалы через две буквы «ы», потому что даже про «жи-ши» никогда не слышали. Пришли, получается, спасать командира. Героические ребята. Только какие-то неуклюжие.
— Смотри, что ты наделал! — сказал один из них, видя, что их засекли.
— А нечего было об меня спотыкаться! — возразил второй.
Я мысленно похвалил себя за наблюдательность. И впрямь, очень глупые ребята. Вместо того чтобы броситься на врага и начать пинать ногами, компенсируя потерю внезапности бурей и натиском, устроили промеж собой грызню. И я, ошалевший было от неожиданности, получил возможность собраться и оценить обстановку.
— Заткнитесь, вы, оба! — рявкнул третий из рейдеров. Он, как в сказке, оказался самым умным. И даже где-то сердобольным — подошел к поверженному шефу, склонился над ним, потрогал за плечо и спросил: — Саша, ты в порядке?
— Ни хрена он не в порядке, — меня не спрашивали, но я не мог промолчать. — У него яйца всмятку, шишка на голове, а еще, наверное, легкое сотрясение мозга. Если есть чему трястись. Только я не хотел, честно. Я старался полегоньку.
— Ты тоже заткнись, — посоветовал третий, не поднимая головы. Но, поскольку Саша отвечать не торопился, все-таки решил переключиться на меня. Поднял голову и даже взглядом одарил. Мне этот взгляд не понравился — таким мясник с бараньей тушей общается. Перед началом разделки. — Ну, ты и дятел! Ты вообще соображаешь, чем это тебе грозит?
— Не, — я покачал головой. — Я, пацаны, уже давно ни фига не соображаю. Холодно, ночь. Отморозил соображалку напрочь. Мне бы сейчас домой, в люлю — и баиньки. И чтобы да, так ведь нет — приходится здесь с вами, шлимазлами, разговоры разговаривать.
— Рубашкой деревянной тебе это грозит, — не услышав меня ни разу, закончил свою мысль самый умный. И, не меняя позы, махнул рукой: — Васек, разберись с дядей.
Васек — тот самый парень, о которого споткнулись — сделал шаг вперед, вынимая из-под пиджака дубинку. Видимо, резиновую. Я напрягся. Парни, как-никак, профессионалы. Их, наверное, на тренировках каждый день дрючат, как правильно дубинку и другие предметы по назначению применять. Но отступать было как-то неинтересно. Я еще вполне сносно себя ощущал, в отличие от, скажем, главного клубного вышибалы, который только-только начал демонстрировать некоторые признаки исцеления. Да и боевой пыл троицы настоятельно требовал выхода. Прыгни я сейчас в машину и попытайся скрыться в ночи — и от старушки «Волги» останутся только колеса, и те без резины. Раньше, чем моя нога опустится на педаль газа.
В общем, в воздухе отчетливо пахло дракой. Васек пока был один — его спутники, кажется, решили, что он достаточно подготовлен для карательной миссии. Они просто не знали меня, подлого.
Стоило их соратнику сделать еще шаг вперед и взмахнуть дубинкой, как я оказался на земле, а моя нога — у Васька в паху. Второй омлет за один час. С такими показателями, пожалуй, можно и о карьере повара задуматься.
Ваську мои спортивные достижения, однако, были по фигу. Его в данный момент интересовало только одно — как бы половчее и, по возможности, безболезненно, вытряхнуть свои яйца из своего же желудка. Задача была не так проста, как рисовалась с первого взгляда. Она заставила Васька сперва сложиться пополам, а потом растянуться на земле.