Ищи ветра в поле
Шрифт:
— Мест нет! — вытаращив свои глаза, прямо мне в лицо проорал Степанчиков.
— Я поймаю машину и поеду за вами.
Степанчиков посмурнел, вздохнул и вдруг рубанул рукой по воздуху:
— А, ладно! Делайте что хотите!
Я тут же остановила проезжавшего мимо «жигуленка». Пожилой водитель вопросительно уставился на меня.
— За той машиной! — сказала я, показав на «десятку», в которую уже важно усаживался Степанчиков, подбирая полы своего пальто.
Водитель подозрительно смотрел на меня.
— Я заплачу
— Садись…
Собственно, ехать особо долго не пришлось, поскольку совсем скоро мы оказались у здания, где располагался РУБОП. Я поблагодарила водителя, сунула ему двадцатку, чему он был несказанно рад.
Парней выволокли из машины и повели в здание. Майор Степанчиков распорядился, чтобы меня провели в кабинет и напоили кофе. Меня ждало горькое разочарование — кофе «от РУБОПа», в отличие от Маринкиного, к которому я привыкла, оказался ужаснейшим пойлом.
Я из вежливости выпила полчашки, потом взяла лежавшие на столе журналы «Интерпол» и начала методично их пролистывать. В такой скучной обстановке прошло около часа. В это время в соседнем кабинете шел интенсивный допрос двух парней.
Наконец появился Степанчиков.
— Они от Тимура, — коротко объяснил он. — Знаете такого?
— Да. Именно он, кажется, был «крышей» у Обуховой. А что насчет показаний по делу?
Степанчиков скептически посмотрел на меня и шумно вздохнул.
— В убийстве они не признаются, говорят, просто заезжали по делам.
— А чего же они сразу сдернули, как увидели милицейские машины? Значит, было, чего бояться.
— Ну, во-первых, таким, как они, никогда не хочется встречаться с представителями органов, во-вторых, у них в машине нашли пакет с травой, ну, а в-третьих, они у Тимура занимают самое низкое положение — шестерки, короче. Их и в дела-то не посвящают, просто посылают, когда нужно разобраться с кем попроще, с каким-нибудь лохом. Ну вот, они приехали, увидали, что что-то не так, и перепугались. Подумать и сообразить вести себя как ни в чем не бывало у них ума не хватило. Теперь еще и от Тимура по башке получат, — довольно сказал Степанчиков. — Когда выпустят, разумеется. Это дело с травой можно раскрутить.
Я подумала, что Степанчикову, по-видимому, было наплевать, за что посадить этих парней. Скорее всего он придерживался принципа «вор должен сидеть в тюрьме», а за что он его туда упечет — неважно. Как говорится, «был бы человек хороший, а статью подберем».
— А как они объясняют свою беседу с Людмилой под окнами редакции? Что им было нужно? — спросила я.
— Да говорят, что просто по текущим делам приезжали. Ничего особенного. Мы им там… массаж сделали, — Степанчиков хитро посмотрел на меня. — Все равно, собаки, на своем стоят! Не убивали — и все! Да я, честно говоря, и сам думаю, что не они, — сказал он, смущенно уставясь в стол. — На фига бы они потом возвращались?
— А может быть, забыли? — я серьезно посмотрела на него.
Степанчиков задумался и нахмурился.
— Ладно, разберемся, — произнес он дежурную фразу. — Вам спасибо большое, — он протянул мне свою жилистую руку, — сейчас я распоряжусь, вас отвезут. Куда вам, домой или на работу?
— Лучше в редакцию, — попросила я. — У меня еще дел много. Статью нужно дописывать.
— Я, кстати, вот о чем хотел вас попросить, — с напором в голосе сказал Степанчиков. — Вы только в своей статье на меня не ссылайтесь. У нас это не приветствуется. Договорились?
Я в своей практике много раз сталкивалась с подобными просьбами, а некоторые особо нудные типы вообще по несколько раз перечитывали черновики статей и просили переписать по-новому, чтобы смягчить какие-то моменты, в конечном итоге заботясь о том, чтобы не получить по кумполу от вышестоящих лиц. Поэтому я с пониманием отнеслась к просьбе Степанчикова и заверила, что его фамилия «засвечена» не будет.
С этим я и распрощалась с майором, поблагодарив его за отвратительный кофе.
Глава 4
Когда я приехала в редакцию на рубоповской машине, там все стояли на ушах. Особенно разорялась, естественно, Маринка.
— Оля, ты нас с ума сведешь! Мы не знали, что и думать! Ведь газету надо уже нести на фототелеграф! — раскудахталась она с порога.
«Ну посмотрите на нашу дурочку!» — захотелось мне сказать ей в ответ.
Однако Маринку тут же поддержал Кряжимский, деловито напомнив:
— Ольга Юрьевна, двадцать один пятнадцать.
— Ничего, Сергей Иванович, мы все успеем, — усталым голосом успокоила я Кряжимского. — Просто возникли непредвиденные обстоятельства. Статью придется переделывать.
— А что случилось? — поинтересовался Кряжимский.
— Людмилу Николаевну убили, — сообщила я.
Тут Маринка ойкнула, Кряжимский поднял брови, а сидевший за компьютером Виктор застыл с каменным лицом.
— Но как же… Как же это случилось? — Маринка даже понизила голос до шепота.
— Я приехала к ней, — стала рассказывать я. — А там уже милиция работает во главе со Здоренко. Потом приехали рубоповцы…
Я быстро рассказала всю историю, описала погоню и то, что было после.
— Таким образом, — заключила я, — в статью немедленно нужно вносить коррективы, и особый акцент сделать на том, что главная участница этих событий к настоящему моменту уже мертва.
Все сразу засуетились, стараясь каждый оказать посильную помощь. Я на ходу диктовала статью, Кряжимский записывал, Маринка постоянно подносила новый кофе. Она, надо отдать ей должное, сразу же осознала, как изменилась ситуация, и приняла серьезный вид: помалкивала, не лезла с глупыми замечаниями, и вообще вела себя тихо.