Ищите женщину
Шрифт:
– Мы ждем гостей? – осведомился он.
– А что, если сами, так можно и на газете? – невинно спросила она.
– Я… не только о форме. Скорее, о содержании. Это ж все просто невозможно съесть.
– В духовке стоит пицца – с рыбкой, грибами и маслинами.
– Чудо! – с печальной улыбкой констатировал Турецкий.
– Может быть, вам просто не нравится хозяйка? Почему вид кислый такой? Ну что ж вы молчите?
– Вы задали очень трудный вопрос.
– Почему?
– Потому что искренний ответ обязывает. А неискренним в данной ситуации может быть только полено. Которое стоеросовое.
– Ловко выбрались… Тогда следующий вопрос: где вы предпочитаете сидеть? В гостиной или, по-простому, здесь? Если вам жарко, кстати, можете открыть форточку.
– Мне не жарко. Вы обратили внимание на цвет моего лица? Так это совсем по другой причине.
– Любопытно – по какой?
– Она заложена еще в первом вашем вопросе.
Лиза многозначительно вскинула глаза к потолку.
– Вон оно что!… Только вы, пожалуйста, не думайте, что если я немного выпила, то могу потерять…
– Что именно? – пряча улыбку, спросил Турецкий.
– Это тоже интересный вопрос, – после паузы заметила она. – Действительно, а что может или еще способна потерять старая женщина… ну пусть не очень старая… А?
– Знаете, когда вы постареете?
– Я и это готова выслушать от вас, но сперва ответьте!
– Отвечаю. В тот час, когда у вас вдруг не возникнет необходимость и задавать себе вопрос о каких-то потерях, и отвечать на него. Но это случится очень не скоро. Можете мне поверить.
– Почему вы так уверены?
– Потому что вы – женщина, и этим все сказано. Я предпочел бы на кухне, если вы не возражаете…
Когда они подняли рюмки – он с коньяком, а она попросила налить ей вина, – Александр сказал:
– Давайте еще раз помянем человека, чтоб ваша душа больше не болела. Каждому свое – не нами придумано.
Обед проходил в молчании. Она была задумчива, изредка бросала реплику, продолжая думать о своем. Турецкий по привычке навалился на пищу, чтобы наесться быстро и основательно. И, выполнив главную часть обеденной программы, мог теперь позволить себе полегоньку потягивать коньячок под сигарету и крепкий черный кофе.
– А я ведь знала его много лет… – вернулась к прежней теме Лиза. Первоначальный ее хмель прошел, и его место заняла обычная пустота, характерная для ее последних дней. – Во всяком случае, треть его жизни, это уж точно, прошла на моих глазах. От совсем еще скромного юноши, но… с определенными повадками… до…
– Любовника?
Лиза исподлобья кинула на него тяжелый взгляд:
– Вы считаете этот факт оскорблением нравственности?
– Напротив, все вполне естественно. Возможно, даже и закономерно. Я вообще, Лиза, уверяю вас, отношусь к проблемам подобного рода без предубеждений и без цинизма. Каждый волен делать то, что ему хочется. Не в ущерб другим, разумеется. Эгоизм должен быть взаимным, разумным, как говаривал один классик… Это неплохо сказано, что Господь дает нам только одно: право выбора. А уж дальше каждый из нас выбирает по себе… Вы читали странички его дневника?
– Читала. Я поняла, кого вы цитируете. Думаю, что он только учился быть искренним, а пока охотно наблюдал за собой со стороны. Меня это неприятно удивило… Но речь сейчас о другом, мне любопытно, вы сами-то следуете своим принципам? Или все это только для посторонних?
– Вам действительно любопытно? – улыбнулся Турецкий, протягивая огонек к ее сигарете.
– А вы не видите?
– Обычно я предпочитаю Козьму Пруткова…
Она чуть нахмурилась и тоже улыбнулась:
– А-а, в смысле не верь глазам своим?
– Вы знаете, Лиза, а с вами легко!
– Рада этому обстоятельству.
– И вот именно по этой причине я, пожалуй, вспомню для вас одну коротенькую историю. Факт ведь иной раз убедительнее сотни аргументов… Года два назад у меня в прокуратуре проходила практику молодая юристка. Симпатичная, бойкая, способная. Способная разносторонне. И вот вбила она себе в голову, что ей назначено свыше облагородить мою жизнь. Сделать меня лучше – с ее, естественно, точки зрения. То есть осчастливить, обласкать, указать единственно правильные пути и так далее. Ну а та семья, что у меня имеется, это была одна из самых распространенных ошибок. Которую она призвана немедленно исправить. Я ей говорю: «Лиля, успокойся. Ты хорошая девушка, красивая, умная, все при тебе. И это твой главный житейский капитал. Не разбазаривай его попусту на всякие там ложные и надуманные дела, я же не собираюсь менять свою жизнь. Так что это у тебя пустой номер». Но она продолжает страстно дышать на меня и даже пробует руководить поступками. И тут я думаю: а может, у нее это действительно всерьез? Знаете, Лиза, бывает вдруг словно затмение. И все мы, независимо от воли, от разума, иной раз не можем не подчиниться законам… физиологии, что ли. Куда нам с нашим муравьиным интеллектом против матушки-природы! Короче, вижу я, что может сорваться девушка, как говорится, с резьбы. Ну и говорю ей: «Значит, так, подруга, если тебе нужно успокоиться и только я, как тебе кажется, могу тебе в этом вопросе помочь, выбери любой из способов, который тебе кажется наиболее радикальным. И я готов сопутствовать. И не надо атак. Просто скажи».
– Вот такой был разговор? – со странным интересом спросила Лиза. – И что же она, эта ваша… Лиля?
– А ничего нового, – пожал плечами Турецкий. – То, о чем вы подумали, тут же и произошло. Кстати, ни она, ни я не были разочарованы. Но я оказался прав: девушка успокоилась. Одумалась. А немного позже очень удачно вышла замуж. И даже нас со Славкой на смотрины позвала. Бросила прокуратуру, живет в свое удовольствие, наверняка с юмором вспоминает наше с ней приключение и считает меня неудачником. Как вам?
– Да, история поучительная. – Лиза хмыкнула и подняла на Турецкого глаза – блестящие, хмельные. – Как все, к месту придуманное.
– Ничуть не бывало! Лилька в самом деле замужем за… ну очень крупным чиновником и, кстати, толковым специалистом. Мне изредка приходится контачить с ним – никаких претензий! Так что я ничего не придумал.
– Ну, значит, вы, как всякий самовлюбленный петух, избрали для себя роль целителя дамских душ? Соучастника мелких шалостей? Скорой помощи для страждущих женщин?
– Ага, – засмеялся Турецкий, – добавьте еще «половой» и считайте, что попали в точку! Нет, я просто стараюсь спокойно относиться к естественным человеческим потребностям и не делаю из них фетиша. А потом, если не во вред, то наверняка на пользу? Не так ли?
– Была уже подобная теория. Переспать – как выпить стакан воды.
– Нет, мы говорим о разных вещах. Я говорю о таком понятии, как добро, а не о случае. Случай может быть любой – и хороший, и отвратительный, а добро – целенаправленно. Абстрактного добра не видел.