Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Это ты его рисовала?
– зачем-то спросил я. Конечно нет, рисунок слишком хорош для детской руки. Но ответ меня удивил:
– Я. Хотите, я вас нарисую?
– вдруг спросила она. И я не смог побороть искушение кивнуть. Силна тут же засуетилась, забегала по комнате, в поисках бумаги и угля. Угль нашелся на кухне, куда я пошел вслед за неугомонной девочкой в надежде поесть.
– Ну дай мне уголек! Тебе что, жалко?
– хныкала Силна, приставая к растерянной и недовольной служанке, выгребающей золу из печи. Я, улыбаясь, сел за большой стол подле хозяина и уже уплетающего в обе щеки Теодуша. Мясо нам не подали, оно и понятно -
– Веди себя смирно, Си, а то к родителям тебя повезут сегодня же!
– прикрикнул Адрон на девочку. Та нахмурилась и язвительно и вполне резонно уточнила:
– То есть вы хотите сделать напрасным труд высокочтимого ирвена, доставившего меня в столицу?
– я, не удержавшись, прыснул, а Теодуш хрюкнул. Адрон посмотрел на нас и оглушительно захохотал, запрокидывая голову. А служанка, улыбнувшись, подала ей самый большой и черный угль, нарочито сердито бросив:
– На вот тебе, играйся.
Силна победно улыбнулась и побежала к себе, унося с собой уголек.
– Очаровательная девочка!
– заметил Адрон, когда Си ушла. Я согласно кивнул, с вожделением глядя на поставленную передо мной тарелку с куском пирога. С количеством определенно пожадничали - я бы съел гораздо больше.
– А вот брат у нее был...
– с тоской добавил Адрон, и я подавился куском пирога, потому что следующей фразой было ставшее уже привычным, но от этого не менее неприятным:
– На вас похож чем-то. А вы здесь проездом? Как Эрлих вам свою дочку доверил?
– вдруг подозрительно спросил хозяин. Я вздохнул, понимая, что эти вопросы весьма закономерны. И все же, не стоит забывать, что я выше по статусу, а это дает кое-какие привилегии.
– Когда вышестоящая персона оказывает услугу, обычно ей не возражают, не находите?
– лукаво заметил я, подмигивая Адрону. Тот снова расплылся в слащавой улыбке, которую я уже имел удовольствие лицезреть, когда входил в дом.
– Простите за бестактность, высокочтимый ирвен. Просто я очень привязан к семье Силны, вот и...
– Почему в таком случае вы не помогли им деньгами в трудную минуту? Почему Дорису пришлось умереть, чтобы Си выздоровела?
– холодно поинтересовался я, ловя на себе какой-то странный взгляд Теодуша. Адрон помрачнел, и, переходя в оборонительное нападение по главному фехтовальному принципу, заявил:
– Я копил деньги на дом в столице! Они мне дороги, но моя жизнь и моя семья...
– Семья? Я пока что не видел ни ваших детей, ни вашей жены. Вы живете исключительно на благо себе любимому. Впрочем, это ваше дело, несмотря на свое положение, я не имею права касаться вашей частной жизни, - холодно закончил я, вытирая губы услужливо поданной служанкой салфеткой. Адрон вдруг как-то обмяк, погрустнел. Да, чувство вины его гложет, только он его прятал глубоко-глубоко, дабы не тревожило. Ну что ж, по крайней мере я могу быть уверен, что Силну он довезет домой в целости и сохранности. По крайней мере, из чувства вины.
– Ладно, оставьте. Скажите лучше, что вы знаете о Городе?
– перешел я на нежеланную, но животрепещущую тему. Адрон не стал округлять глаза и удивляться моему невежеству, а просто ответил:
– Это наше проклятие. Да, земли плодородны и нас не трогают враги, но, сами подумайте, разве приятно, когда рядом что-то страшное и неизведанное? Я бы выехал отсюда, да не могу, привык уже к теплому климату, не хочу кости морозить, - поежился Адрон. Я вздохнул. Проклятие, благодать... Городу поклоняются и его боятся. Город как-то связан со спектрумами и источниками. И еще Хогг знает с чем. Но мне мало это знать... Я должен его увидеть. Именно увидеть!
– Скажите, любезный, а у кого я могу узнать о Городе все? Только у самого князя?
– перспектива общения с престарелым правителем меня отнюдь не воодушевляла. Но Адрон меня несказанно обрадовал:
– Нет, князь и сам мало знает. Вам стоит поговорить с Зефирой, дочерью кормилицы юного князя. Ее мать проходила Город, но там и осталась. А Зефира, говорят, тоже туда входила. Но сейчас с ней почти невозможно встретиться - она теперь у нас невеста юного князя, важная шишка...
– вздохнул с некоторым злорадством Адрон. Мол, ничего у тебя не получиться, хоть ты и ирвен. Ну-ну.
– А на скачки эта юная эрра ходит?
– осведомился я. Адрон хмуро ответил:
– Ходит. Все они ходят. Только вы знаете, сколько стоит туда попасть?
– я улыбнулся. Вот этот вопрос меня волновал очень мало.
– Ну я же все равно поведу туда Силну, - спокойно заметил я, наслаждаясь произведенным эффектом.
Глава 7
.
Зефира.
Утром меня разбудили лучи солнца, бьющие в окна и ласково касающиеся моих щек, теплые и немного щекотные. Они играли на полузакрытых ресницах, резвясь, как маленькие котята резвятся с хвостом матери, пока она спит. Мне было удивительно хорошо и уютно, я не чувствовал ни тревоги, ни страха, ни неудобства. Я потянулся, повернул голову и увидел листок бумаги. Пришлось садиться на постели и протирать глаза. Когда глаза наконец согласились открыться, я охнул от удивления и восторга. Сказать, что рисунок был необычайно талантливым, значит не сказать ничего. Это... это было удивительно. Линии, начерченные углем, были то уверенными и сильными, то удивительно тонкими, как воздушное кружево, как паутинка. И за этими штрихами и тенями вырисовывался я. Возможно, по пропорциям и чертам было не очень похоже. Но было что-то такое... что я сразу понял, что это я. Казалось, что девочка ухватила неуловимое, выделила главное и перенесла на бумагу мою душу. И эта самая душа мне понравилась.
– Еще бы тебе не понравилось,– самодовольно прозвенела Аена. Я улыбнулся и свесил ноги с кровати, бережно прижимая рисунок к груди. Я сохраню его, моя девочка, обязательно сохраню, - с нежностью подумал я, одеваясь.
Силна уже беспокойно ерзала на кухонном стуле, то и дело поглядывая за окно. Теодуш восседал напротив, смакуя поданный на завтрак пышный омлет.
– С добрым утром, ирвен, - улыбнулся Теодуш, поднимая чашку с чаем, как бокал для тоста. Я улыбнулся ему в ответ и, присаживаясь подле Си, поднял в ответном жесте свою чашку. С глухим стуком чашки сошлись, плеснулась коричневая жидкость.