Исход чумы
Шрифт:
Своркин был крупнее и потому смог довольно скоро выиграть преимущество, подмяв под себя противника. Теперь настала очередь Своркина наносить удары своему заклятому врагу.
– Убью! Убью! Убью! – выдыхал он каждый раз, когда делал замах.
Петр Алексеевич отхватывал достойно, смотря прямо в глаза обезумевшему, вцепившись тому в воротник. А Своркин отыгрывался за шишки на своей голове и раны. Однако он довольно скоро выдохся, удары стали слабее, реже.
Петр Алексеевич взял инициативу в свои руки. Резкий рывок
– Предатель! – сквозь зубы прошипел Петр Алексеевич, поднимаясь.
Своркин не ответил – тяжело дышал, жадно ловя ртом воздух. Лицо его раскраснелось, а руки тряслись от усталости.
Петр Алексеевич двинул было на противника, но остановился, стал оглядываться. Он искал пистолет. Махать руками ему не хотелось. К чему это, если гада можно просто пристрелить, как хромую лошадь или бешеную собаку?
Пистолет лежал у самого края балкона. Вот и хорошо, вот и здорово.
Петр Алексеевич поднял оружие, проверил – заряжено ли? Все в порядке.
– Чего тебе не хватало, подонок? – спросил он напоследок, и в самом деле желая узнать, почему тот так поступил.
Своркин глядел на ствол, словно кролик на удава. Потом, вздрогнув, сказал:
– Пора было давно все менять.
– Что менять? – почти выкрикнул Петр Алексеевич. – Что ты собрался менять, Своркин? О чем ты вообще?! Тебе в Че Гевару захотелось поиграть? Или ты башкой ударился? Чего тебе не хватало? Все есть, сидишь в тепле, жрешь еду, кровью не харкаешь, не бродишь там, на зараженных территориях.
– Тебе не понять, – хмуро произнес Своркин.
– Ну конечно, куда мне до тебя, умного такого. Думаешь, ты что-то сможешь поменять? Нет. Ты – грязь под ногтями, ничто. И бунт твой, глупый и детский, ничего не поменяет.
– Это мы посмотрим, – улыбнулся Своркин.
И вдруг вырвал кабель, который висел на стене.
Что Своркин собирался с ним сделать – ударить им Петра Алексеевича, сбить того с ног или еще чего, – было уже не понять. Глава «Купола» нажал на спусковой крючок пистолета, и Своркин тут же завалился на бок, мертвый, с дырочкой на лбу от пули.
Кабель, оторванный с одной стороны и искрящийся электричеством, полетел вниз, где бегали люди.
Петр Алексеевич подошел к Своркину, пнул того в бок. Дохляк.
– Довыеживался, придурок, – сухо бросил он.
Потом, подойдя к балкону, крикнул:
– Эй, идиоты! А ну успокойтесь! Нет тут никакой бомбы.
Безумие толпы быстро угасло, все обратили взоры наверх, увидели там главу «Купола», и это сразу снизило градус неадекватности.
– Среди нас есть предатели, – продолжал тот. – Предлагаю им сдаться.
И как бы между делом продемонстрировал пистолет.
– У вас есть ровно три секунды. Мы вас все равно схватим, всех, без исключения, уж поверьте мне. Но те, кто сдастся прямо сейчас, добровольно, будут помилованы. Итак, считаю. Раз… два… ТРИ!
Из толпы вышли несколько человек.
– Вот и отлично, – кивнул Петр Алексеевич, разглядывая каждого.
Два бывших ведущих с телешоу, один певец, кто-то из чиновников. Так, ничего серьезного. Мелочь какая-то, и чего им не сиделось? Своркин, зараза такая, мозги запудрил. Интересно, чего хотел? На место главы сесть? Видимо, так. Но не рассчитал силы. Надорвался.
– Охрана! – крикнул глава «Купола». – Охрана! Этих – под стражу. Остальных… тоже в тюрьму, до выяснения обстоятельств.
Толпа заголосила, начала возмущаться.
Петр Алексеевич спустился вниз. Спросил:
– Чего бубните? Не слышу! Мне в лицо скажите, если такие смелые.
– Нас-то почему в тюрьму? – вышел из толпы еще один чиновник. Его лицо лоснилось от жира, костюм, дорогой, индивидуальной работы известного дизайнера, тоже был грязным. – Мы же непричастны к этому. Отпустите нас немедленно…
Раздался грохот. Петр Алексеевич выстрелил возмущавшемуся точно в лоб.
Чиновник, вмиг обмякший, завалился на пол.
Воцарилась тишина. Все смотрели на тело.
– У кого-то еще есть вопросы? – спросил он, оглядывая каждого.
Вопросов больше ни у кого не было.
– Вот и хорошо. Под конвой всех!
Солдаты начали разбивать толпу на группы, выводить всех из зала. Петр Алексеевич устало смотрел им вслед, размышляя о чем-то своем. Если бы он обернулся и глянул туда, куда упал кабель, то всего произошедшего дальше можно было избежать.
Но он не обернулся. Тяжелые думы забили голову, отвлекая от всего.
А там, в углу, продолжал искрить брошенный кабель, упавший точно в коробку с салфетками, продолжая начатое Своркиным дело.
Глава 13. Разбитый
Вот он – дом.
Тот самый дом, в котором должны были быть его жена и дочь. Должны были, но…
Именно сюда, к матери, его теще, они и направились в тот злополучный день, когда началось заражение. Жена с ребенком уехала, а он, Макс, остался, чтобы порыбачить. Отдохнуть ему хотелось.
А потом приехали люди из министерства и увезли его от родных. Большаков вызвал, давний его друг. Вызвал на помощь с загадочным делом, которое в итоге вылилось вот во что.
Кто знает, если бы все повернуть назад, как бы было? Если бы он поехал вместе с женой и дочкой сюда? Что бы было? Где бы сейчас он стоял? Или лежал…
Но это теперь неважно. Вот дом. Пустой.
Вот он.
Максим смотрел на серую пятиэтажку и все понимал. Никого нет живых. Эвакуация тут не проходила, об этом говорили обустроенные окна, обитые целлофаном и одеялами – чтобы не проникла зараза. Значит, народ пытался спастись своими силами. Но от этой гадости просто так не уберечься. Одеяла и простыни тут не помогут. Все умерли.