Исход эльфийского народа
Шрифт:
Летрезен неожиданно вспомнил про свой родной город. В Таулиене проживало всего четыре тысячи эльфов, а не миллион, как в Маулатаре. Первую эльфийскую колонию окружала только каменная стена высотой в десять шагов. Оборону держали немногочисленные энты. Охота на местных животных была запрещена. Приходилось выращивать овощи и фрукты внутри периметра. У отца Летрезена была своя фруктовая ферма ближе к северной окраине. Будучи ещё совсем ребёнком, Летрезен частенько угощался дарами отцовского сада.
Образ родителей внезапно так чётко встал перед
Так же в Таулиене ловили рыбу, и один или несколько кораблей всегда находились в море. Они старались не приближаться к полосе шторма, и выходили на рыбалку только в дни особого затишья. Юному Летрезену повезло, что в день гибели города одно такое судно находилось в море. Когда оно вернулось, было тут же принято решение прорываться через шторм и плыть к берегам родины. Однако эту попытку пережил только Летрезен.
Погрузившись в воспоминания, герцог и не заметил, как вновь пытается создать цветок Тиатара. Он хотел подарить его Сэллиен, однако даже здесь, в Царстве Мрака, где магия гораздо более услужливо отвечала на зов, заклинание плелось неохотно и медленно. Вот в ладонях из радужных лучей сплелось волшебное пламя. Оно уплотнялось, вытягивая стройный стебель вверх. Ещё немного и получится…
— У вас продаётся эльфийский шкаф? — прозвенел над самым ухом голос Джонсона, и Летрезен подскочил на месте. Генерал вышел из-за его плеча и с любопытством глянул на погибающее заклинание. — Так вот чем ты занимаешься в свободное от бритья клонов время!
Летрезен разочарованно глянул на затухающий магический огонёк и грустно вздохнул.
— Это судьба, — констатировал он, усаживаясь обратно. — Что за манера появляться каждый раз так внезапно?
— Ай, не ворчи, — сказал генерал, отыскивая взглядом стул. — Мог бы и порадоваться моему визиту. Всё-таки так давно не виделись.
— О, я просто счастлив.
Джонсон сел напротив герцога, устало выдохнул и прикрыл ладонью опухшие от бессонницы глаза.
— Ты похудел, — сказал герцог.
— Заметил, надо же…
— Тебе бы поспать, — сочувственно продолжал говорить Летрезен, разглядывая гостя.
— Спасибо, доктор.
— И побриться тоже не помешает.
— Слушай! — Джонсон в негодовании уставился на эльфа. — Это у тебя щетина месяцами растёт. Не придирайся. Ещё бы сказал, что от меня пахнет плохо! Между нами, энтомологами, говоря, у меня найдутся дела поважнее.
— Ты о том странном луче?
— Именно! — Джонсон поднял указательный палец, словно поучая Летрезена. — Похоже, мы вляпались по самые уши!
— Разве это так серьёзно? — равнодушно спросил герцог, откидываясь в кресле. Он решил пока ждать, что скажет ему генерал, а уже потом делать выводы.
— Ты не понял, — громко с нажимом сказал Джонсон. — Есть большая вероятность, что случится неприятность.
— Выпей чего-нибудь горяченького, — посоветовал Летрезен. — На тебя смотреть больно.
Джонсон махнул на эльфа рукой и направился к стоявшей на журнальном столике кофеварке. Налил в стоявшую рядом большую кружку горячий напиток и вернулся к столу. С удовольствием сделал большой глоток.
— Итак, — начал Летрезен. — Попробую поделиться своими наблюдениями.
— Угу. — Джонсон продолжал пить.
— Вчера вечером заработал некий древний механизм, построенный Тёмными богами.
— Угу. — Джонсон всё пил и пил.
— Кто-то его активировал. Кто-то, кто знает о Храме и магической карте континента. И, так как ты здесь, я могу сделать вывод, что это был не ты. Верно?
— Угу.
— Да высунь ты нос из кружки!
— Эй-эй, не злись! — Джонсон оставил кружку в покое. — Очень уж кофе хороший. Да и не всё так плохо. Сплин сплином вышибают. — Он поднялся, потянулся. В позвоночнике что-то громко хрустнуло. — Ох! Да, ты как всегда прав. — Генерал снова сел, подхватив со стола один из документов Летрезена и начав его беззастенчиво изучать. — Есть кое-кто, кто заходил в Храм после нас.
Он сделал паузу, ожидая вопроса Летрезена, но тот молчал. Видимо, его нервы по-прежнему так же крепки, как и тысячу лет назад.
— Это Билл Лакетт, — закончил Джонсон. Герцог сидел с таким видом, будто и не ждал другого ответа.
— И чего же он хочет?
— Подумаем вместе? — Джонсон, которому не сиделось на месте, снова поднялся и пару раз обошёл кабинет. Выглянул в окно, чуть отодвинув занавеску. — Скажи мне, герцог, что самое важное в жизни?
— Наверное, счастье, — Летрезен не ожидал подобного вопроса.
— А что такое счастье?
— Любовь ближних. Спокойствие. Сочувствие. Понимание, — медленно перечислил эльф, отводя взгляд. Он давно уже определил для себя ответ на этот вопрос, и потому не часто об этом задумывался. Почему-то всем разумным существам свойственно задумываться больше о том, чего они не знают, чем о том, что уже известно.
— Наверное, ты прав. Я думаю примерно так же.
— И как давно тебя стал занимать этот вопрос?
— Бинго! В точку, герцог! — Джонсон сподобился на лёгкие аплодисменты. — Вопрос о собственном счастье стал меня занимать во время последней войны. И я только недавно осознал, что меня это интересовало до того, как я посетил Храм. Улавливаешь мою мысль?
— Хочешь сказать, что нам навязывался принцип поведения?
— Скорее принцип мышления. Каждый Ученик быстро делал себе карьеру, стремился к власти, пользовался опытом предшественников. При твоём участии в своё время объединились Камия и Сиорика. Затем ты нанёс поражение Астии, заставив совет герцогов пойти на сделку с демонами. Я думаю, что Странник ждал этого, однако что-то тогда пошло не так. Когда я повёл свои войска против тебя, тут опять не обошлось без демонов.
— И теперь Храм архонтов уничтожен. Но тогда… — Летрезен задумчиво потёр подбородок. — Зачем же нужен Лакетт?