Исход эльфийского народа
Шрифт:
— Нет, ну это не совсем корректно…
— А что вы скажете о нанесении удара так называемым ядерным оружием по территории Сегрона?
— Я был категорически против этой меры. Более того, я узнал об этом только после взрыва. Уверяю вас, от меня тогда ничего не зависело.
— Жалкие оправдания, — вмешался в разговор Вальдо.
— Верно, — поддержал его Колем. — Возможно, мы бы и оказали вам помощь, но…
— Что значит «но»? — повернулся к нему генерал.
— Но мы не можем простить вам всех тех бедствий, что вы принесли нам своим оружием.
— И не забывайте про ядерный удар, — поддакнул Моркар.
Джонсон снял очки и с усталым вздохом потёр переносицу.
—
— Что?! — король Сегрона вскочил, но почти тут же сел на место. Он встретился с взглядом Джонсона и отвёл глаза. Слишком уж большим влиянием обладал этот человек. Слишком большой властью был облечён. И пусть на этом континенте у него осталось слишком мало сил, но в будущем ухудшение отношений может привести к плачевным последствиям. Это понимали все, но старались об этом не думать. Генерал разглядывал повелителей с холодным удовольствием. Вальдо боится людей, это очевидно. Колем людей ненавидит, но смиренно подчиняется. Моркар живёт в мире своих иллюзий, категорически отказываясь думать о том, что его власть в собственной стране оказалась ничтожной. Ему уже доводилось встречаться с Джонсоном, и он испытал только бессильную злость, когда Сегрон оказался разделён войной. Все они вздохнули свободнее на новой территории, но пришёл Джонсон и снова принёс с собой войну.
— Я не в праве чего-то от вас требовать, — спокойно сказал Бен. — И если вы отказываетесь мне помочь, то я всё сделаю один. — Он одарил собравшихся сардонической усмешкой и закончил: — Хотя я рад, что герцог Летрезен уже любезно согласился оказать мне поддержку.
Все взоры обратились к эльфу, до этого момента пытавшемуся остаться в стороне от беседы. Тому ничего не оставалось делать, кроме как подняться и поддержать генерала. Мысленно выругавшись, Летрезен произнёс:
— К моему большому сожалению, друзья мои, у нас сейчас просто нет выбора. Нельзя недооценивать опасность ситуации. Министр Билл Лакетт — это смертельная угроза для всех Великих народов. Я знаком с ним лично, и готов поручиться, что свой следующий удар он нанесёт по Маулатару. Он ненавидит все прочие расы, считая, что только люди достойны управлять миром. Мы должны ему помешать.
Тут же посыпались вопросы о деталях и подробностях. Джонсон наблюдал за дальнейшей беседой, со скучающим видом покачиваясь на задних ножках кресла. Он не сомневался, что Летрезен сможет убедить своих союзников в правоте генерала. Гораздо больше его интересовал другой вопрос: как за оставшиеся восемь дней армия Великих народов преодолеет полторы тысячи километров до Храма? Рамелон говорил, что есть какой-то магический способ, однако сколько потребуется энергии? Тут, пожалуй, не справиться без божьей помощи. И что тогда остаётся? Молить о подмоге самого Хроно?
Джонсон снова встретился взглядом с Митаалем и нахмурился. Ему показалось, что он когда-то уже видел этого огромного эльфа, причём отнюдь не в досье разведчиков. Его мысли внезапно вернулись к Храму, такому близкому и чуждому, и генерал предался воспоминаниям.
Храм не выходил у него из головы. Что-либо другое сейчас не имело никакого значения. Источник силы и могущества, манящая и отталкивающая мощь, ореол древних знаний и чуждых земному миру мыслей. Величественный, огромный, тёмный — Храм…
Древние хроники называли этих животных слонами. Громадный массивный зверь на четырёх коленях, с длинным хоботом и широкими плоскими ушами. На прямой спине зверя мог бы разместиться автомобиль. Отмахиваясь бивнями, слон пятился от наступающего стального гиганта. Робот нанёс мощный удар манипулятором по голове животного, легко подхватил вмиг ослабевшее тело и вознёс над землёй. Лакетт был доволен.
Устроить настоящую охоту на слонов было замечательной идеей. Не смотря на то, что армия взяла с собой продовольствие на четыре недели (как раз должно хватить до Маулатара), министр считал, что разнообразие в рационе придаст солдатам сил. Конечно, ведь одними крекерами и супом сыт не будешь. И склады с провизией забрать с собой с плато просто невозможно. Человек — хищник, и ему нужно мясо.
Интересно, какие слоны на вкус?
Лакетт неспешно отвинтил крышку фляги и сделал короткий глоток. Он стоял на крыше военного грузовика, глядя, как слева солдаты снимаются с лагеря, а справа роботы загоняют слонов в кольцо. Несколько джипов разрезали стадо надвое, а затем и вовсе стали отгонять по одному животному, убивая поближе к лагерю. Туши быстро разделывали и грузили в рефрижераторы.
Невдалеке остановилась стая шакалов. Хвойные деревья у подножия плато уступили место массивным лиственным великанам, каждый шириной с целый дом. На ветвях одного из них с равнодушным видом возлегла большая хищная кошка. Её, конечно, беспокоила суета людей внизу, но виду она не подавала.
Ветер дул с запада навстречу поднимающемуся солнцу. С той самой стороны, где находится Храм. Сколько судеб он изменил! Не только тех, кому посчастливилось оказаться внутри, но и тех, кто стоял на пути Учеников, кто окружал их, говорил с ними, жил с ними. Миллионы судеб.
Каждый последующий Ученик вбирал в себя знания о предшественниках. Все их мысли, их память, чувства, знания, опыт, силу. Были времена, когда сразу несколько Учеников ходили по свету, и никто не мог быть уверен, что после него никто не заходил в Храм. Частенько они убивали друг друга, хотя бывало и так, что им приходилось заключить союз. И тогда они становились непобедимыми. Как Летрезен и Джонсон…
Да, эта парочка способна на многое. В их светлых головах столько знаний, сколько хватило бы на целую библиотеку. Любая ошибка, и они сметут противника. Одно удовольствие иметь таких врагов!
Лакетт усмехнулся. Перед тем, как покинуть Храм, Странник сказал своему последнему Ученику:
— Наивысшей радостью в жизни смертного существа является выход за пределы собственных способностей. Преодолев эти пределы, существо становится всесильным, а его душа переполняется радостью такой силы, что она сияет в эфемерном слое Вселенной подобно звезде. Испытав это однажды, уже невозможно желать о чём-либо другом, кроме как повторить подвиг собственного разума.
О, безусловно, Странник знал что говорил! Сразить союз Джонсона и Летрезена — вот истинное испытание! Конечно, каждый из них по отдельности был слабее Лакетта, однако когда они вместе, от них можно ожидать только феерии!
Занятно, весьма занятно. Министр переворошил свою память в поисках чужих воспоминаний и выудил из глубин подсознания впечатления этой парочки от посещения Храма. Летрезен желал быть теневым повелителем мира. Он видел себя на втором месте, действующим за спиной подставного лидера. Безграничное влияние без лишнего внимания. Джонсон мечтал о бессмертии. О спокойной жизни, где каждый поступок будет тщательно взвешен и проанализирован. Любое действие совершать только чужими руками, оставляя за собой лишь право принимать решения. Абсолютный контроль, неоспоримая власть, вечный порядок, бесконечная ответственность, нестерпимое напряжение нервов. Сам же Лакетт желал разнообразия. Он хотел невероятных приключений, головокружительных авантюр, невообразимого разнообразия. В этом был смысл — оторваться от прежней жизни, забыть её. Навсегда!