Исход. Обратная сторона Луны
Шрифт:
– Да, ты прав. А потому единственное, что нам остается, так это переселить его в другую обитель, – сказал Макс.
– А это разве возможно? – удивился Кай, который ничего подобного еще не слышал.
Макс улыбнулся и утвердительно качнул головой:
– Есть такая обитель, где живут особенные дети, как этот твой Гун. Думаю, там его примут, как своего!
После плавания, которое продолжалось восемь часов (если считать по солнцу), прежде чем идти в свое индивидуальное помещение, служившее спальней, Кай в сопровождении Макса отправился
Макс, – с тех пор как достиг Просветления, – входил в Совет и теперь, когда они вдвоем пришли к Энси, первым зашел в его келью, чтобы объяснить дело, которое привело их.
Кай, когда остался один, принялся ждать своего наставника, и пока того не было, обдумывал то, что скажет главному жрецу. Наконец, в стене образовалась чернота, в которой показалась протянутая рука Макса. Кай взял за руку своего наставника и шагнул в пустоту, – в следующий миг он уже был в гостях у Энси Первого и приветствовал его низким поклоном. В ответ тот сказал, тихо улыбаясь:
– Кайи, рад видеть тебя снова. Наконец-то нам удастся поговорить наедине, – с этими словами жрец кивнул Максу. Тот все понял и вышел тем же образом, что и вошел.
Энси Первый, – старец лет восьмидесяти отроду (если считать солнечные годы), опустился на пол в центре своего индивидуального помещения, где, так же как и в спальне Кая, не было совершенно ничего, кроме мягкого пола, служившего постелью, и стен, которые могли выполнять роль дверей или зеркал (при необходимости). Он принял в позу лотоса. Кай сел напротив него и, потупившись, ожидал, когда старец заговорит первым.
– Макс вкратце уже изложил суть твоего дела, – сказал Энси. – И то, что он сообщил, показалось мне весьма любопытным. Но я бы хотел услышать все от тебя…
– Четвертую ночь подряд я вижу один и тот же сон, – начал Кай свой рассказ. – В этом сне я всякий раз поднимаюсь на высокую гору, которая касается облаков. На вершине той горы я вижу стену с воротами, за которыми открывается вид на дворец, высеченный как будто из золотой горы. Вокруг дворца течет река, полная чистой и прозрачной как хрусталь воды. А вдоль берега той реки тянется сад из белоствольных деревьев. На деревьях гнездятся белоснежные птицы, а в их тени резвятся пушистые звери. Кроме зверей и птиц, в том саду бывает еще только одно живое существо – некий старец из племени Майя. Он, кажется, живет во дворце, а по вечерам, когда солнце заходит, гуляет в уединении по берегу реки. Там я его всякий раз и нахожу. Он кланяется мне и пытается заговорить со мной, но его язык не похож на тот, на котором сейчас общаются люди Майя. Это какой-то древний язык, и я его совсем не понимаю…
Энси прервал рассказ Кая:
– Опиши мне этого старца.
– Лет восьмидесяти на вид, если считать солнечными годами, седовласый, с длинной бородой…
– К какой земной расе он принадлежит?
– Он европеец или… – Кай замялся. – Нет, кажется, иудей. Да, весьма вероятно!
– Что ж, все сходится, – тихо подумал Энси, однако Кай услышал его мысль.
– Простите? Не понимаю!
– Что еще можешь рассказать ты? – в ответ осведомился Энси.
– Да,
– Мне надо все хорошо обдумать, прежде чем дать тебе ответ о значении твоего повторяющегося сновидения, – поспешно сказал Энси, оставаясь сидеть в позе лотоса. Кай понял, что ему пора, и тотчас покинул покои верховного жреца. А тот, между тем, закрыл свои очи и погрузился в медитацию. И в состоянии транса его сознание посетило озарение. Когда же он открыл глаза, то возликовал от радости:
– Время пришло! Спаситель грядет!
Глава вторая. Пробуждение
Кай сопровождал своего ученика до посадочного корпуса. Пока шли по сети коридоров, которые несведущим могли показаться весьма запутанным длинным лабиринтом, мальчик безостановочно плакал, а учитель утешал его.
– Это вовсе не изгнание, как тебе сейчас кажется. Вскоре ты обретешь новый дом, где о тебе будут заботиться, – и, может быть, даже лучше, чем здесь! – так говорил Кай Гуну. Впрочем, он и сам не вполне отчетливо осознавал, куда предстоит переселиться мальчику…
– А почему я не могу остаться? – всхлипывая, спрашивал Гун, проходя вслед за учителем своим очередное препятствие в виде разверзшейся стены.
– Так решил Совет, мой мальчик, – отвечал на вопрос ребенка Кай, держа его за руку и ведя за собой. Он тоже страдал: вся боль, которой в этот миг была исполнена душа Гуна, передавалась ему. Учитель вздыхал и тщательно подбирал слова, пытаясь хоть как-то ободрить своего ученика, который испытывал страшное одиночество, ведь у этого мальчика, не знавшего родителей, не было никакой опоры в жизни, кроме общины. А теперь он потерял и ее: те, кто до сих пор были (или, во всяком случае, считались) его братьями, отныне перестали быть таковыми. Ему было больно и страшно, – неизвестность томила и мучила его…
Кай не знал, как помочь своему воспитаннику, – он ведь и сам впервые сталкивался с подобным случаем. Единственное, что оставалось делать учителю, который чувствовал свою ответственность за судьбу ученика, так это проводить его до посадочного корпуса, подбадривая бесполезными увещеваниями.
– Главное – не унывай! Все будет хорошо. Истина не оставит такого, как ты, ведь ты ее избранник.
– Если я избранник, тогда почему меня изгоняют?
– Я уже говорил, что это не изгнание, а простое переселение – в ту общину, где живут такие же, как ты…
– Какие? – глотая слезы, переспросил Гун.
– Смышленые дети с незаурядными способностями, – пояснил Кай. – Мой наставник говорил, что в той обители живут особенные люди. Так что наверняка там ты больше не будешь чувствовать себя одиноким…
Тем временем, они вдвоем прошли через очередную стену и очутились в небольшом овальном помещении. Откуда-то снаружи донесся мощный гул, похожий на рев. Это был «Эра» – «носитель Света», иначе говоря, судно для плавания в воде и воздухе, а также для перемещения в космическом пространстве.