Исход. Свет в конце тоннеля
Шрифт:
«Мы все стали жертвами великого обмана», – вертелась мысль у него в голове, а потом его осенило:
– Советники Конгрегации – кто они: тоже жертвы обмана или… те, кто посвящен в зловещую тайну с самого начала?
Ответ, кажется, был очевиден. Особенно в свете того, что эти люди теперь готовились осудить его… И за что? Только за то, что он имел неосторожность заглянуть в запретный саркофаг?!
Кай покачал головой:
– Сомнения быть не может: они посвящены в этот заговор с самого начала. Стало быть, теперь сделают так, чтобы сохранить всё в тайне. А для этого им нужно, чтобы я молчал. Меня осудят, –
Кай не знал и не мог знать, что председатель Совета Конгрегации был тем самым Энси, который некогда встречал господина Учителя, а потом усыпил его и отправил на Луну в Аркаиме. На протяжении тысячелетий этот человек служил Тьме в лице учителя Мао. А потому теперь он без особого труда настроил весь Совет против Кая и приказал главному жрецу его родной обители присматривать за ним.
Утром Кай не пошел к трапезе, а выждал время, когда коридор опустел, а братья скрылись в столовой. И тогда он отправился прямиком в посадочный модуль, где находился его корабль Эра. Он хотел, было, пройти под Аркой, как он всегда и делал, однако на сей раз его постигла неудача. Впервые в его жизни портал не открылся…
Он попытался снова и коснулся призрачной преграды рукой, которая уперлась в твердую и прочную материю.
– Такого быть не может, – растерянно прошептал Кай. Он пробовал раз за разом: всё было тщетно.
Не добившись успеха, Кай возвращался в свои покои. Мало-помалу приходило жуткое осознание того, что теперь он заточен в обители, как в темнице. При этом как-то сами собой воскресли в памяти слова его маленького ученика Гуна, с которым он распрощался давным-давно: «А я думаю, что эта обитель – тюрьма, где мы все заперты».
– Ты был прав, мальчик мой. Прав во всем, – вздыхал Кай. – Совершенно верно. Так оно и есть – тюрьма. Теперь я познал эту истину на собственном горьком опыте. Жаль, что слишком поздно…
***
В ожидании оглашения приговора медленно тянулись дни. Впрочем, Кай не питал каких-то иллюзий и прекрасно понимал, что его ждет впереди. Он перестал задавать вопросы Энси, догадавшись, что это по его приказу была закрыта для него дверь посадочного модуля. И не пытался обратиться к другим братьям, зная, что они всё равно ему не помогут. Он знал это, потому что на их месте в прежние времена поступил бы точно так же. Отныне он изгой для своего рода-племени и останется им до последнего момента, то есть до смерти или очистки памяти, что, по сути, одно и то же: ведь воспоминания – это то, что делает каждого из нас личностью. Лишиться воспоминаний – все равно что умереть…
Теперь Кай все чаще прогуливался по музеям обители в полном одиночестве, с особым интересом разглядывая экспонаты земного оружия. Однажды он подумал, что с пистолетом или автоматом мог бы попытать счастье и вырваться отсюда. Но, во-первых, в его распоряжении совсем не было патронов, а, во-вторых, даже если б они и были, он ни за что не пошел бы на это, – из опасения кому-нибудь ненароком навредить.
Мысль о безысходности положения, в котором он оказался, доводила Кая до отчаяния. Оставалась еще слабая надежда на то, что тот ночной гость снова появится и вызволит его. Кай постоянно думал о задании, которое получил от него – найти истинного Христа, запертого в Чистилище. Но пока что он не в состоянии даже выбраться с этой станции.
По ночам порой украдкой
– Прошу, – говорил Кай, глядя на мерцание в вышине, – помоги мне, вызволи из заточения. Раз ты являлся ко мне однажды, значит, можешь сделать это снова. Если не в состоянии доставить меня на землю, то хотя бы открой ту дверь, за которой – спасение…
Но ответом на эту молитву ему служила лишь ночная тишина. Кай вздыхал и засыпал, не зная, переживет ли он завтрашний день. С некоторых пор он стал опасаться своих собратьев и теперь все реже бывал с ними в общей трапезной, посещая ее лишь когда там никого не было.
Впрочем, от совместных выходов в море Кай никак не мог уклониться, поскольку потребность пребывания в водной среде он испытывал постоянно – не удовлетворив ее, он просто начинал задыхаться. И всякий раз во время плавания ему в голову приходила одна и та же мысль – пуститься наутек. От этого шага Кая останавливало осознание неминуемости смерти (обитель находилась посреди океана, и вплавь добраться до суши было совершенно невозможно). А потому ему ничего не оставалось, кроме как выходить ежедневно в море и возвращаться в то место, которое отныне было ему тюрьмой…
***
Прошел месяц. Теперь Кай скучал по сиянию Солнца, по свету настоящему, а не тому, что создавала Обитель. Ему казалось, что он не видел солнечного диска уже много лет. И, на самом деле, так оно и было – на поверхности Земли прошло ровно три года, с тех пор как его Эра последний раз погрузился в пучину морскую.
С некоторых пор Кай всё реже покидал свои покои – он почти не ел, а выходить в море становилось всё трудней ему. Братья совершенно с ним не общались, перестали даже замечать его. Он чувствовал себя чужим среди своих. Жизнь ему стала в тягость. Мысли о смерти всё чаще посещали его. И он уже подумывал и вовсе отказаться от плавания, чтобы сократить свои дни…
И вот в один из тех дней, когда Кай находился уже на грани истощения и начинал задыхаться от недостатка кислорода, его, наконец, посетил гость. То был Энси Первый, который вошел в его покои, и при этом на губах у него играла улыбка.
– Возлюбленный брат мой, – начал он, обращаясь к возлежащему Каю.– Поднимись, ибо для тебя у меня прекрасное известие.
Кай открыл глаза и, устало глянув на жреца, сразу понял, какое это известие.
– Прощение? – удивился он. И при этом испытал оживление и внезапный прилив сил, что позволил ему подняться на ноги.
– Именно так. Совет Конгрегации признал твою виновность в совершенном деянии, но принял решение простить тебя, – объявил Энси. – Ибо это первый твой проступок, который, конечно, уже не повторится…
– Немыслимо, – прошептал Кай. – Так ли это?
– Не сомневайся, брат мой, – говорил жрец, – вскоре ты сможешь вернуться в наше сообщество, и тебе уже не придется изнурять себя голодом. Подойди же ко мне, и я благословлю тебя.
Услышав такие слова, Кай сделал шаг навстречу Энси Первому, а потом вгляделся в лицо его, которое в этот миг более всего напоминало какую-то непроницаемую маску (он и ранее не мог прочесть мыслей главного жреца, но теперь ему это показалось особенно подозрительным). Жрец протянул руки в приветственном жесте, делая вид, что хочет обнять брата своего. В следующий миг Кай приблизился к Энси, но, прежде чем тот успел коснуться его, возложил свои руки ему на голову и, не дав опомниться, заглянул ему в глаза.