Исход
Шрифт:
— Ты меня утром не похвалила. Как тебе мой номер?
— Плакала в душе.
— В книжке прочитал, «Секреты Голливуда». Где шея — крепишь пакет с кровью…
Она положила ладонь на его губы.
— Не хочу про кровь. И про работу не хочу.
Часть его семени попала ей на живот и теперь стягивала кожу, высыхая.
— Я в душ, восстанавливайся.
Может, полюбить его? — думала Мария, подставляя лицо струям. Он тоже меня полюбит, если я захочу, я умею управлять людьми. Я могла бы впустить Стаса в себя и сама войти в него, и мы бы проросли друг
Я хочу уйти, поняла Мария. И не нахожу в себе сил. Вдвоем легче. Скажу ему, решила она и потянулась к вентилю крана.
Занавеска душа со звоном отошла вбок, и Мария не успела повернуть головы, как Стас набросил ей на шею удавку из струны, и, резко перекрутив, затянул.
Марию спасла его неопытность. Догадайся он заточить струну или вложить в первый рывок больше силы, она была бы уже мертва. Но Стас промедлил, и она успела защитить шею ладонью, из которой сейчас струилась по локтю теплая кровь. Капая на белый фаянс ванны, капли тут же размывались струями душа, и в сток уходила розовая вода.
Стас дернул удавку вниз, заставляя Марию присесть, чтобы навалиться всем телом. Мария, скрипя голой кожей по ванне, изо всех сил оттолкнулась от днища, распрямив ноги как пружины, и ударила Стаса головой в лицо. Он вскрикнул и упал, таща ее за собой, и они вместе обрушились на пол. От удара он ослабил хватку, и Мария, резко мотая головой, стала бить затылком в его лицо. Падая, они опрокинули плетеный ящик с банной косметикой, усеяв пол ватными дисками, палочками и щетками для пилинга. Мария увидела пилку для ногтей. Стас отчаянно завопил, и разжал ладони, когда она воткнула пилку ему в бедро и провернула ее. Приподнявшись, она с силой, до противного хруста, ударила его локтем в лицо. Стас отключился.
Шлепая мокрыми ногами по паркету и оставляя следы, Мария выволокла его в комнату, усадила на тренажер для пресса и стянула руки и ноги пластиковыми захватами. Обмотала скотчем под коленями, поясницу и грудь. Теперь он не мог двинуться. Разорвала полиэтиленовые кофры для одежды и устлала ими пол.
Когда Стас пришел в себя, его левый глаз заплыл, сломанный нос болел, а во рту набухал слюной и кровью скрученный в клубок белый спортивный носок Марии. Она обмотала скотчем его лоб, как раненного в голову — бинтами, и прикрепила скотч к ножкам стульев так, чтобы Стас мог смотреть только вверх.
Девушка переоделась в джинсы и футболку и сейчас обрабатывала красные полосы на шее заживляющим кремом. Порез на ладони закрыла пластырем. Увидев в зеркале, что Стас очнулся, подошла, опустилась перед стулом на колени, уперлась ладонями в его голые ляжки и сказала:
— Стасик, родной, слушай меня. Ты расскажешь, кто тебя нанял. Скажешь, кто, и это будет правдой. Понял меня?
Он кивнул, но недостаточно уверенно.
— Ты меня хорошо знаешь, я своего добьюсь. Имя…
Она выдернула носок, и он закашлялся. Кровь сбежала по подбородку и капнула ему на грудь. Мария любила спать на ней. Любила исходящий от нее запах.
— Ненавижу… тебя, — прокашлявшись, сказал Стас. — Я хотел тебя убить, я сам, слышишь? Ты меня достала, сука ненормальная…
Она снова запихнула носок ему в рот. Ушла на кухню. Через мгновение вернулась с ножом. Это был маленький, с лезвием в пять сантиметров, «Золинген». Она воткнула его в ногу Стаса, чуть ниже колена. Задергавшись, он замычал из-под носка, и в его мычании проскальзывали высокие нотки.
Через полчаса она снова вытащила кляп, но теперь он не мог уже визжать, а только плакал и сипел.
— Я буду резать тебя до тех пор, Стас, пока ты не скажешь, кто тебя нанял. Видишь? — она указала на автомобильную аптечку, которую принесла из кладовки. — Я буду перевязывать тебя, чтобы ты не истек кровью. Скоро перейдешь точку невозврата. Когда уже не заживет. Тогда мне придется тебя убить. Не как утром, а по-настоящему.
Кто-то хочет ее убить, могущественный и изворотливый настолько, что сумел подобраться к ней так близко и завербовать регулятора. Он будет посылать еще людей, и конец этому положит только смерть, его или ее. Она обязана узнать имя.
Через час Мария положила на столик рядом со Стасом шприц с морфином. Она уже не заклеивала парню рот.
— Помнишь, я говорила про точку невозврата? Мы перешли ее. Что бы мы ни делали, тебя уже не спасти. Жить тебе осталось час, может, два, организм молодой. Можешь провести последний час в боли. А можешь сказать имя, и боль уйдет. Для тебя уже ничего не имеет значения. Тот, кого ты боишься назвать, ничего тебе не сделает, сегодня ты умрешь, можешь мне поверить.
Она не расслышала имя. Пришлось ближе наклониться к его рту.
— Крайнев… Сергей… Крайнев. Не знаю, кто он, только имя. Встречались… один раз. Было темно, я… не запомнил… Лет… тридцать пять — тридцать семь… Худой, чуть выше среднего… В моей записной — его номер… Шприц… Пожалуйста, шприц… Машенька…
Она заклеила ему рот полоской скотча. Он стал плакать, пуская из носа зеленые пузыри с кровью. Обойдется без укола.
Она слыхом не слыхивала ни о каком Сергее Крайневе и была уверена, что их пути никогда не пересекались. У него не было причин желать ее смерти, и все же он ее заказал. Марии предстояло разобраться, зачем. Она пощелкала клавишами и нашла в мобильном Стаса телефон Крайнева. Само собой, не отвечал.
Собралась в дорогу. Вещи уместились в спортивную сумку и рюкзак. Ей не было жаль покидать квартиру.
Стас, увидев, что она уходит, задергался на стуле, требовательно замычал. Не обратила внимания.
Осмотрев себя в зеркало лифта, спустилась к охране. При разговоре прятала руку с пластырем за спиной, а ворот куртки подняла, чтобы закрыть шею.
— У меня сегодня друг был. Он звонил, забыл оружие забрать.
— Как зовут друга?
— Стас Аюшев.
— А когда он вышел? — охранник изучал журнал визитов.