Исход
Шрифт:
— Привет, Петя!
— Рад видеть вас, Михх! Честно говоря, я боялся, что вы передумаете…
— Слово сказано.
Роняю я. Парень подбирается, становится строже:
— Слово сказано.
Отходим к джипу, чуть потрескивающим остывающим дизелем, я расстилаю на капоте карту, составленную ещё в первый раз. Склоняемся над ней. Рарог бормочет, водя по ней пальцем:
— Надо бы ребят позвать. Пусть тоже посмотрят.
— Давай. Это наш маршрут. Обязательно надо показать…
Он зовёт ещё человек пять, представляет меня. Ловлю оценивающие и испуганные взгляды. Уж больно я отличаюсь от всех собравшихся. И одеждой, и комплекцией, и всем своим поведением. Пальцы тыкают в лист, я вынимаю ещё небольшую пачку копий. Штук
— Всё понятно?
Торопливые кивки.
— Свободны. Сейчас будем уезжать. Загоняйте всех на телеги.
Люди расходятся, а я говорю Петру:
— Моя машина пойдёт первой. Когда отъедем подальше от столицы — уйду вперёд, но буду поджидать вас каждый вечер.
Он мрачнеет, но я успокаиваю.
— Это не скоро. Дня через три.
Лицо парня разглаживается.
— Да, сколько вас всего?
— Семь десятков.
— Оружие у всех есть?
— Кроме женщин, естественно.
…Местные заморочки…
— Ладно. Двинули.
Расходимся. Он запрыгивает на коня, я лезу в машину. Поворот ключа, взвизг стартёра. Сытое порыкивание двигателя. Слуги даже не высовывали носа на улицу. Боятся? Зря… Двинули. Медленно и неспешно… К обеду одолеваем целых десять километров. Лошади заморены, поэтому могут тащить повозки со скоростью пешехода. Да и мало их. К моему удивлению, по пути попадаются одинокие фигурки тех, кто, как и мы, желает выжить и идёт в Степи. Они с тоской и завистью смотрят нам вслед… В два часа по моим останавливаюсь у небольшого пруда, уже вскрывшегося ото льда. Открываю капот — двигатель едва ли не кипит. Вскоре подъезжает Пётр, вопросительно смотрит на меня.
— Обед. Пусть по быстрому перекусят, дадут отдохнуть лошадям…
…Остановился я именно здесь не случайно — возле воды начинает пробиваться первая трава…
— Тридцать минут на отдых, на то, чтобы сбегать в кустики. Вечером будем готовить горячее, а сейчас — пусть перебьются.
Он кивает, командует. Обоз останавливается, все буквально разбегаются кто куда. Спустя некоторое время возвращаются, теперь бежит следующая партия. Люди что-то жуют, разминаются, но тем не менее порядок соблюдается — я вижу и часовых, и вообще всё делается быстро и чётко. Женщины, вернувшись, забираются внутрь возов, испуганно косясь на нашего 'Воина'. Мои дамы и слуги сгрудились у капота, где на раскладном столике накрыт походный перекус. Наливаю себе из термоса кофе, делюсь с дамами. Слуги отказываются. Им и так не по себе, что приходится есть вместе с господами. Мясо, приготовленное Солой, выше всяких похвал и просто тает во рту. Задумчиво жую, прикидывая, сколько мы будем добираться. Ну, ничего. Главное. чтобы солярки хватило… Через двести километров войдём в зону действия установленной на машине рации. Тогда можно будет связаться с Метрополией. Пока же работает маячок и указатель пути. Время! Даю отмашку Рарогу. Тот командует собираться. Народ быстро, без суеты, упаковывается, и ровно через тридцать минут мы выходим в путь. То ли втянулись, то ли лошади начинают приходить в себя, но мы уверенно двигаемся на Юг. Правда, в прошлый раз пройденное за день расстояние я преодолел за час. Такими темпами… Но и расстояние в сорок километров для беженцев кажется чудом. На ночь спутывают и выпускают пастись лошадей, разжигают костры, на которых готовят еду. Судя по запаху — скромную. Даже без мяса. То ли каша, то ли похлёбка. Но что-то жиденькое. Не дело… Пётр выставляет часовых, повозки сгоняют в круг, внутри укладывается народ. Кто на телегах, кто в наскоро разбитых армейских палатках. Слуги располагаются в своём фургоне, мы — надуваю компрессором плотик и матрасы, как в тот раз. Правда, теперь в нём слишком много места. Женщины жмутся, но деваться им некуда. А надувные матрасы оказываются для них неожиданно удобными. Правда, Хьяма никак не может понять, почему они должны спать в одном помещении с мужчиной. Пусть даже и со мной. Не выдерживаю:
— Твою ж мать! Со свёкром она спать стесняется под одной крышей! Марш внутрь, живо!
Немая сцена. Девушка быстро-быстро забирается внутрь, испуганно косясь на меня. Ошарашенный взгляд Аоры. Баронесса тоже подхватывает дочь и прячется с ней внутри. Я закуриваю сигару и иду искать Петра. Он находится в окружении той своей пятёрки. Присаживаюсь без разрешения. Кто-то открывает рот, но замолкает остановленный фразой Рарога:
— Михх тут самый главный. Ясно?
Рьяный затихает, и я говорю:
— Такими темпами мы будем добираться до места двадцать дней. И это — в лучшем случае. Думаю, уже утром нас прибавится. Надо что-то решать.
— А что тут сделаешь? И этих то лошадей еле нашли. Корму чуть. Как бы вообще не пали.
— К самоходам топлива чуть. День, два — и конец…
— Отставить.
Командую я.
— С таким настроением дело не пойдёт! Вы что, заранее сдаётесь? Зря! Не надо умирать раньше времени. Топлива нет? Потянем на буксире. Лошади слабые? Отдохнут, отъедятся на свежей траве. Продуктов мало? Хватит, не волнуйтесь. Нам бы только сотни полторы вёрст от столицы отойти, а там легче будет. Увидите.
— А гарахи?
С затаённым страхом спрашивает кто-то. Воцаряется тишина.
— Что — гарахи?
Не понимаю я.
— Забавные зверьки. Умные, кстати. Правда, зубки великоваты. Но зато играть любят.
— Играть любят?!
Голос полон ужаса.
— Да. Я с одним познакомился, и мы друг другу понравились. Он у меня мясо попросил. Я — дал. Жалко, что ли? Смешные они.
— Ик. Ик.
— Помогите бедняге. Чего это он?
— С…С… С…
Все в полном ступоре. Ну, кажется, сегодня с ними каши уже не сваришь. Вкладываю в безвольную почему то руку Петра рацию, обычную китайскую поделку на пять километров.
— Вот. Если что — вызывай. Я — спать.
..Отправляюсь к себе, потому что наша стоянка чуть на отшибе. Метрах в ста от всех. Сигнализация лучше всяких часовых. И пара СШМ, светошумовых мин. Подхожу к плотику. Ещё что ли покурить? Достаю ещё одну сигару, щёлкаю зажигалкой. Раскуриваю. Сзади шуршание, открывается полог, высовывается головка Аоры. Замечает меня, вылезает наружу. Форма идёт ей изумительно…
— Эрц… Я бы хотела сказать вам пару слов… Наедине…
— Хорошо.
..Эх, жаль сигару… Вынимаю её изо рта, собираюсь отбросить в сторону. Но женщина делает упреждающий жест и торопливо бормочет со смущённым лицом:
— Можете не бросать, эрц. Мне нравится запах хорошего табака.
..Ну, раз так… Мы отходим метров на сто в сторону. Я останавливаюсь. Разворачиваюсь к идущей рядом женщине:
— Слушаю вас, баронесса.
— Спасибо…
— За что?!
Я искренне удивлён:
— Но, как же… Вы помогли мне с дочерью…
Машу рукой:
— Вы об этом? Плохой бы я был отец, если бы не мог всё объяснить дочери.
Её глаза распахиваются до ограничителей, что хорошо видно в свете Большой Луны. Губы трясутся. Но слова застревают в её горле. Подхватываю женщину за руку:
— Идёмте спать, баронесса. Завтра очередной трудный день пути…
Глава 23
Она вскидывает свои волшебные глаза, уже принявшие нормальный размер, затем тихонько спрашивает:
— А почему вы сказали Хьяме, что вы — её свёкр?
— Будущий, Аора. Будущий. Думаю, она согласиться стать женой моего сына.
— Сына?!
— Я же вам говорил — у меня есть сын и дочь. И даже две внучки.
— Ой…
— Ой.
Шутливо передразниваю я её. Женщина замирает в таком оцепенении, и эта чёртова Большая Луна. Не удерживаюсь и легко касаюсь губами её губ. Они сладкие и такие вкусные… Пощёчина звучит пушечным выстрелом. Мгновенно всё очарование уходит, потому что Аора зла, словно тысяча голодных китайцев.