Исходная точка интриги

Волк-Карачевский В.

Но, судя по всему, воевать никто не приготовлялся. То же самое донесли и лазутчики, посланные с заданием обнаружить «шевеление турка» по границам. Нужно, нужно бы еще протянуть год-два!

Императрица прислала из Петербурга тревожное письмо. По каким-то сведениям – как она писала – «из неверного и нечаянного» источника ей стало известно, что турки могут начать войну. Что тайно подтверждают и близкие люди верховного визиря Юсуф-паши. Визирь в один день переменил свои намерения так, что они вдруг стали противоположны мнению и пожеланиям самого султана Абдул Гамида I.

Султан по старости

лет с каждым годом терял свою воинственность. Можно предположить, что визиря подкупили послы Англии и Пруссии. Однако сколько же золота они ему посулили, ведь голова все-таки дороже, визирь должен бы это знать, кому-кому, а ему не однажды приходилось видеть как лишают головы того, кто не умеет ею, головою, пользоваться, то есть думать, понимать и предвидеть, наперед рассчитывая все свои слова и действия.

Екатерина все еще сомневалась, что султан решится на войну, и предполагала отставку великого визиря. Если Турция первой начнет войну, это означает, что император Иосиф II, согласно договору с Россией, – а об условиях договора в Стамбуле, как, впрочем, и при дворах других держав, хорошо известно – обязан вступить в войну на стороне России. Турция, проигравшая первую войну один на один и с тех пор только ослабевшая, не пойдет на такой шаг, войну на два фронта туркам не выдержать.

Неужели Пруссия и Англия сумели найти способ повлиять на Иосифа II и предложить ему нечто такое, что заставило его отказаться от союзного договора с Россией? Это маловероятно, вражда Австрии и Пруссии столь велика, что кто-кто, а Иосиф с молоком своей матери, Марии Терезии, впитавший ненависть к прусскому королю Фридриху II за отнятую самым наглым образом Силезию, никогда не пойдет на соглашение с Пруссией.

Договориться с ним можно, только вернув Австрии Силезию, на что, в свою очередь, никогда не согласится сама Пруссия. Тем более что по точным сведениям Пруссия вот-вот должна ввести войска в Нидерланды, чтобы поддержать штатгальтера, женатого на сестре прусского короля, и штыками усмирить голландцев. А это ущемит и Францию, и союзную ей Австрию.

Потемкин в ответном письме Екатерине снова просил у Бога еще два года. Два года – и флот и войска будут в полной готовности раздавить Турцию и стереть с карты некогда грозную империю. Два года!

Вмешательство Пруссии, за которой стоит Англия, в голландскую смуту вполне возможно столкнет Англию с Францией, союзницей Голландии. И если между ними завяжется война, то, несомненно, два года им будет не до поддержки Турции и натравливания Швеции на Россию. Два года, всего лишь два года – и можно с полной уверенностью рассчитывать на успех, не на случайное стечение обстоятельств, не на геройство воинов и искусность их командиров, а на прочный, закономерный, из правильных действий исходящий успех.

Турция не готова к войне. Старый султан только делает вид, что намерен опоясаться мечом, а на самом деле не хочет хлопот и трат на войну. И придворным вельможам желательны тишина и покой. Казна разворована. Турецкая армия совершенно небоеспособна. Происки прусского и английского послов неосновательны. Франция, как бы ей ни мечталось навредить России, не имеет средств поддержать свою старую союзницу.

Нужно протянуть два года. Два года, которые дадут возможность направить ход событий по верному, надежному пути.

И вот как гром из казалось бы уже рассеявшейся тучи – тайный курьер из Стамбула-Константинополя.

Сначала русского посла Булгакова пригласили на конференцию к рейс-эфенди, то есть к министру иностранных дел и потребовали вывода русских войск из Грузии и выдачи Маврокордато.

Александр Маврокордато, потомок греческих князей с острова Хиоса, господарь Молдавии, давным-давно бежал в Россию. Его взяла под защиту сама императрица Екатерина II, он представил тогда ей первый проект освобождения Греции от турецкого владычества.

Кроме этого Булгакову предъявили еще с десяток претензий. Но самое главное, рейс-эфенди требовал ответа в такие сроки, что курьер не в состоянии успеть добраться из Стамбула-Константинополя в Санкт-Петербург и обратно.

Поняв в чем дело, предусмотрительный Булгаков, вернувшись в посольство, сразу же уничтожил шифры и передал в надежное место документы, архив и деньги. Спустя некоторое время его вызвали на заседание дивана и объявили о требовании Турции возвратить ей Крым и о пересмотре всех статей мира, подписанного в Кючук-Кайнарджи.

Посол России наотрез отказался и его тут же арестовали и отправили в Едикюль – Семибашенный замок. Это означало недвусмысленное объявление войны, что и было вскоре сделано особым манифестом от имени султана.

Объявление турками войны нельзя назвать неожиданным. И тем не менее донесение тайного курьера, на неделю опередившего официальные известия, пало как снег на голову. Несколько лет Потемкин готовился к войне, предвидя и даже планируя ее, а когда она вдруг началась, то тут же обнаружилось, что полки не укомплектованы, снабжение армии не приведено в должный порядок, вооружение недостаточно, многие генералы не прибыли к своим частям.

Но все это можно легко поправить, стоит только повысить голос и построже спросить с подчиненных. Тем более, что время есть – по сообщениям лазутчиков турецкая армия еще в большей мере не готова к войне.

И вдруг вместо того чтобы развить кипучую деятельность, Потемкин впал в меланхолию, приступам которой он все чаще подвергался в последние годы. Как всегда в таких случаях, всеми делами занимался секретарь канцелярии светлейшего князя Василий Степанович Попов, человек выдающийся, хотя и не такой известный, как его величественный начальник. Попов уже давно стал самым близким человеком Потемкина, оказывал на него огромное влияние и присматривал за светлейшим князем, как строгая нянька за любимым баловнем.

Еще важнее то, что Василий Степанович надежно руководил канцелярией генерал-губернатора, наместника юга России и Тавриды, президента Военной коллегии и фельдмаршала, командующего Екатеринославской армией. Руководил так, что отсутствие самого светлейшего князя – в течение нескольких дней, недель и месяцев – никак не сказывалось в его владениях, ведомствах и армейских частях.

Поглощенный глубокими раздумьями, Потемкин сел в карету и с невероятной скоростью помчался в Санкт-Петербург. Только один человек в этом мире мог дать ответ на мучавшие его вопросы, да и то, забегая вперед, скажу: надежда князя получить этот ответ была тщетной.