Искать, всегда искать ! (Преображение России - 16)
Шрифт:
– Хорошо, не читай лекции! Дальше.
– Так вот... Я надышался этими проклятыми ртутными парами, я уж скоро облысею от этой чертовой ртути, и я чувствую, как она скверно действует на мои нервные центры. Вообще я устал от катализов, поэтому я только и могу говорить, что о катализе... даже на Днепре, в этой душегубке... Реши мне такую задачу, Ребенок, на которой я, признаться, застрял. Допусти, что имеется в сосуде смесь двух газов с мелкими молекулами и реакция между этими газами при помощи твердого катализатора плохо удается... то есть очень медленно протекает... Но вот добавляю я к смеси этих двух газов еще один газ - с крупными молекулами, и реакция, представь себе, значительно ускоряется... Вот как бы ты объяснил это?
– А какой же именно газ ты добавляешь? И к какой смеси?
– Это безразлично, какой газ и к каким.
– А катализатор у тебя что такое?
– Катализирует у меня, допустим, сплав металлов... Представляет он из себя весьма неровную поверхность... вроде частокола, понимаешь? Выступают острия этакие, а между ними капилляры... Активных точек, способных вызывать реакцию между малыми молекулами, весьма ограниченное количество...
– Гм... Зачем тебе было брать такой катализатор неудачный?
– Это, брат, другой уж вопрос, зачем. И совсем ведь не в этом дело.
– Ну, хорошо... И когда ты добавил третий газ, то реакция между первыми двумя...
– Пошла полным ходом... Но я совершенно не понимаю, почему.
– И Тамара тебе не объяснила?
– И Тамара смотрела на это, как маленький баранчик, только что рожденный на свет.
Тамара расхохоталась и ударила Мирона по спине, но сказала тоже, что этого факта она не понимает.
Леня поднял весла и, съежась, как перед прыжком, смотрел, как с лопастей, облупленно красных, стекают бойко одна за другой светлые капли. Несколько раз он жмурил глаза, низко надвинув на них брови, а открывая их сразу, видел все новые капли, догоняющие на лопастях одна другую и вместе падающие в воду.
– На извозчиках едут, - сказал вдруг Леня Мирону.
Мирон оглянулся быстро в стороны и назад по реке. Тамара тоже.
– Кто и где едет?
– Едут маленькие молекулы на крупных, - выпрямляясь, теперь объяснил Леня.
– Ведь остаточные поля крупных молекул газов способны притягивать мелкие молекулы, так?.. Вот они, эти маленькие молекулы, и садятся на крупные... А для крупных молекул твой частокол не препятствие... Они и довозят, как извозчики, мелкие молекулы до активных точек, почему и ускоряется, конечно, между ними реакция.
– Браво!
– непосредственно всплеснула руками Тамара, а Мирон добавил, раздумывая:
– Пожалуй, да... Кажется, Ребенок наш прав... Угу... У него, несомненно, есть художественное воображение... Крупные молекулы служат как бы носильщиками для мелких и доносят их до активных точек... Угу... Запомним это... Во всяком случае, Тамара, я уже вижу кое-какую пользу для науки в том, что мы выкинулись с этим флибустьером на Днепр.
Пристав к одному небольшому острову, они били палками лягушек, и Леня научил ассистентов, как их жарить. Мирон был в восторге и находил, что задние лапки лягушек "гораздо нежнее даже каких-нибудь там, ну, пятидневных, что ли, цыплячьих", а Тамаре казалось, что они все-таки припахивают несколько рыбой.
Умственная усталость Мирона прошла на Днепре, и он начал говорить уже о том, что интересовало его гораздо меньше, чем катализ.
– А что, - сказал он вдохновенно, - что, если бы нам в складчину завести свою какую-нибудь, хотя бы паршивую лодку, а?
– Мы можем ее и сделать... и совсем не паршивую, - живо отозвался Леня.
– То есть заказать сделать?
– Зака-зывать?.. Нет, не стоит. Лучше сделать самим... Я уже сделал сам не меньше двух десятков лодок, могу сделать и еще одну... Надо только, чтобы кто-нибудь помогал, а то одному очень неудобно.
– Ре-бе-но-чек!
– нежно прижалась к нему Тамара.
– Он все решительно может сделать... Но где же, где именно мы сами могли бы сработать лодку?
– А там же, где я их обыкновенно делал: у нас в сарае... Надо только достать хороших досок, сухих и без сучков... Сделаем бермудский шлюп, например... или кеч с рейковой бизанью...
– Видишь, какие страшности?
– ликующая обратилась Тамара к Мирону.
– А я, лично я, что могла бы делать полезного?
– Ты... могла бы шить паруса, например, - важно бросил Леня.
Тамара захлопала в толстые ладоши:
– Ура, превосходно! Я буду шить паруса!.. Новенькое дельце... И мы будем шарить по всем, по всем днепровским островам, как грозные пираты, и везде жарить лягушек.
С этой прогулки по Днепру начались заботы о бермудском шлюпе, который, по разъяснениям Лени, употребляется жителями Бермудских островов.
Однако стоило только утвердиться Лене в сарае и начать выстругивать первые доски для бермудского шлюпа, как сарай этот притянул еще нескольких лаборантов, аспирантов и ассистентов института, и почему-то все притянутые оказались большими мечтателями.
Даже очень хилый на вид, со впалой грудью, ассистент по кафедре металлургии Марк Самойлович Качка, считавшийся крупным специалистом в своей области, любовно поглаживая только что вышедшие из-под фуганка доски, говорил с жаром:
– Нет, что вы там себе ни думайте, а во мне сидит моряк, си-ди-т... сидит моряк... Ах, я всегда мечтал сделаться корабельным инженером! Но-о, погодите, погодите, товарищи. В нашей стране ничего невозможного нет, и я еще могу стать кораблестроителем, погодите.
– А такой номер вы можете сделать?
– лукаво спрашивал его аспирант Радкевич и - маленький, худенький, но очень живой - не только без разбега, но вообще без всяких видимых усилий, прямо с пола, вскакивал на верстак, а оттуда добавлял спокойно: - Вот что требуется, чтобы стать настоящим моряком, а тем более корабельным инженером!
И Марк Самойлович только еще смотрел на него изумленно и спрашивал ошарашенно: "Нет, что же вы это сделали за фокус такой, скажите? Взлетели вы, что ли?" - как Радкевич, бескостно спрыгнув и вяло отойдя на несколько шагов, вдруг бурно кидался вперед и перелетал и над верстаком вдоль и над кучей сваленных возле верстака инструментов и только потом уж отвечал Качке с задумчивым видом: