Искатель: Проклятие Древней крови

Близнина Екатерина

Синия не удержалась и тоже коснулась ладонью ярких волос сына. Поправила пружинистую непослушную прядь.

– Ты ищешь не денег, сын. Слава тебе тоже не нужна. Я поверю тебе, если ты отважишься сказать правду. Прошлым утром ты пришел в крови и ничего не объяснил.

Игни положил ладонь на столешницу, разгладил складки на льняной скатерти. Задумчиво отбил пальцами ритм старинного свадебного танца. Матушка не дождалась, пока он выберет из всех видов правды самый утешительный, заговорила снова:

– Ты, наверное, думаешь: «Глупая мать ничего не понимает». Да, так и есть. Твое Предназначение, о котором все говорили, – мне так и не довелось уразуметь

это. Тебя забрали, чтобы вести по пути Священного огня, а мне велели держать рот на замке и быть благодарной. Прошло двадцать лет, и теперь не Валор, а ты требуешь от меня того же.

Игни кусал губы и молчал. Его история представлялась ему спутанным клубком, из которого торчат в разные стороны обрывки нитей. Не вдруг поймешь, за которую нужно потянуть, чтобы начать рассказ, который не будет выглядеть как лживые оправдания. Матушка истолковала его нежелание открывать рот по-своему.

– Я буду молить Священный огонь о том, чтобы он освещал тебе путь, сын.

С этими словами она встала и подошла к колченогой вешалке. Протянула руку, чтобы снять пальто. Игни вскочил. Стул за его спиной с грохотом свалился на пол.

– Матушка, не выходи из дома!

Вишневые глаза смотрели строго и вопросительно.

– Мне нужно купить муки, чтобы испечь хлеб к вечеру, – ровным голосом отозвалась Синия.

Игни загородил спиной дверь. Оперся плечом о косяк. Подбоченился, напустив на себя вид лихой и слегка придурковатый, будто вышел на подмостки в парке, готовый шутовать и играть с огнём. И заговорил в той же манере – с дурацкой извиняющейся улыбкой.

– Хотела правды? Я подставился позапрошлой ночью. И ничего не успел сделать. Уже утром за мной следили, – скороговоркой выпалил Игни. Предупреждая ожидаемый вопрос про Старого Лиса, Игни отрицательно покачал головой. – Риорская городская гвардия. Мы уйдем сегодня, но не за мукой. Нужно собрать вещи и всё обсудить.

– Госпожа Наори просила…

Игни схватил матушку за плечи и легонько тряхнул.

– Надо жечь мосты, слышишь? Все пошло прахом. Я хотел найти следы магии на месте преступления, а нашел только проблемы. Здесь никто не знает о том, на что способны одержимые, – Игни запнулся и мельком взглянул на лестничный пролёт на втором этаже. – Даже они сами.

Синия беспомощно оглянулась на камин и полное ведро с золой, которое стояло рядом.

– Тогда мне нужно выйти и купить поленьев, чтобы просить Священный огонь осветить путь, – слабым голосом сказала она.

– Матушка, ты слышишь меня? Мы выйдем отсюда вместе, чтобы больше никогда не вернуться, – голос Игни дрогнул. Он помедлил мгновение, а потом прикоснулся ладонью к горячему лбу Синии. – Ты устала. Очень устала. Иди отдохни.

Вишневые глаза потемнели, длинные темные ресницы легли на щеки, затрепетали. Синия зевнула, прикрывая рот ладонью. Не подхвати ее сын, она легла бы на пороге. Игни, про себя поминая драные штаны Владетеля, который надоумил его вести разговор у входной двери, помог матушке подняться по лестнице и добрести до кровати госпожи Наори. Едва Игни снял и поставил рядом с тумбочкой женские домашние туфли без задника, как Синия уже свернулась клубочком поверх колючего покрывала, подложила ладонь под подушку и сладко засопела.

– Прости, матушка, – Игни, сам не зная почему, перешел на риорский. Достал из прикроватного сундука шерстяное одеяло в крупную зеленую клетку. Заботливо укутал спящую, подоткнул края одеяла. Сел рядом на краешек неразобранной постели.

– Прости, что так поступаю с тобой. Наверное, ты права,

и я ничуть не лучше отца.

Синия дышала ровно и спокойно. Ее безмятежное лицо во сне становилось почти девичьим. Морщинки, паутинками разбегавшиеся от уголков глаз к вискам, не разгладились полностью, но стали мягче, также, как и горестная складка на переносице. Игни отвёл глаза. Его грызло чувство вины.

– Не проси меня рассказать тебе правду, матушка. Ты же знаешь, что этот разговор всегда заканчивается одинаково. Однажды я отвечу на все вопросы, обещаю. Но не сегодня. Сегодня отдыхай, – Игни неуверенно протянул руку и убрал за ухо выбившийся из прически медный локон. – Я все улажу до вечерней зари, даю слово.

Игни вышел, осторожно притворив за собой дверь, как будто любой шорох мог разбудить матушку. Спустился вниз за парой тарелок с остывшими овощами, не считая, захватил стопку подрумяненных тонких лепешек. Подумав, открыл буфет и достал пыльную бутылку без бумажной этикетки, запечатанную сургучной пробкой. Какое-то время Игни провёл, рассеянно перебирая кухонные ножи. Пару самых удобных по руке отложил в сторону, проверил на глаз, нет ли видимых изгибов, подбросив в воздух, поймал за лезвие. Осмотром остался доволен: уж на что Варна не любила тратить время на кухне, но ножи она всегда держала в полном порядке: каждый хранился в своих простеньких ножнах из сыромятной кожи. Игни закрепил один из выбранных ножей на брючном ремне, несколько раз обмотал шнурком и затянул тугой узел, чтобы ножны не свалились при ходьбе. А второй прятать не стал – надо же чем-то сбить сургуч с горлышка бутылки.

* * *

Князь Алишер по-прежнему стоял возле окна. Он даже не повернул головы на щелчок замка. Игни притворился, что не видит следы поспешного, неумело скрытого обыска. Прикрыл за собой дверь, жалея, что изнутри она не запирается, и поставил жестяной поднос с едой и вином поверх разворота «Королевского вестника». Алишер скосил фиолетовый глаз.

– Говорят, Фарелл требует от подчиненных уважения к газете, – с задумчивым видом изрёк князь, почесывая указательным пальцем висок в опасной близости от свежей раны, которая только-только начала рубцеваться.

Игни широко улыбнулся. Жестом фокусника поддёрнул обшлаги на рукавах рубашки и с легкостью выдернул бумагу из-под подноса так, что посуда даже не шелохнулась. Смял газету в шар и, склонившись в полупоклоне, протянул Алишеру, будто хотел вручить ему ценный подарок. Князь раздраженно дёрнул бровью, отказываясь участвовать в представлении, и тогда Игни заставил бумагу вспыхнуть и осыпаться пеплом на пол.

Несмотря на то, что жар горящей газеты не мог опалить князю брови, тот все равно отшатнулся. Игни закатил глаза и покачал головой. Продолжая улыбаться своим мыслям, взял бутылку и начал деловито обстукивать рукояткой ножа пыльно-бурый сургуч.

– У меня есть подозрение, что за двадцать лет моего изгнания Эриен успел полностью легализовать запретную магию. Я за всю жизнь видел меньше малефикаров и демонов, чем за последние три дня, – помолчав, признался Алишер.

Игни насмешливо фыркнул. Поднял нож на уровень глаз и посмотрел на князя вдоль клинка – в деревнях этот метод широко известен как вернейшее средство опознать одержимого. Суеверие, ничего больше. Развлечение для мальчишек, которые рады любому благовидному предлогу подержать в руках холодное оружие.