Искатель следов
Шрифт:
— Говорите, только скорее, — отвечал Шоу. — Мне некогда… И потом, я не хочу больше ждать ни одной минуты.
— Я не задержу вас долго, будьте спокойны. Вы явились сюда, как вы сейчас только что говорили, затем, чтобы освободить донну Клару?
— Да… — отвечал скваттер.
— Подождите, — перебил его монах. — Ваше странное желание, конечно, не могло не поразить нас.
— Почему? — спросил молодой человек, гордо поднимая голову.
— А потому, — спокойно продолжал брат Амбросио, — что вы сын Красного Кедра и, согласитесь сами, очень странно, что…
— Довольно болтать, — крикнул Шоу. — Желаете вы или нет отдать мне девушку, за которой я явился сюда?
— Вы должны мне сначала сказать, что вы намерены с ней делать?
— А вам-то какое дело?
— Больше, чем вы думаете. С того времени как девушка попала в плен, я сделался не сторожем ее, нет, я сделался ее защитником и поэтому считаю себя в праве знать, почему вы так смело требуете от нас, чтобы мы вам ее отдали?.. Скажите же нам, что вы намерены делать с этой молодой девушкой.
Шоу выхватил из-за пояса пистолет, прицелился в монаха и сказал ему глухим и угрожающим голосом:
— Отдайте мне донну Клару!
Брат Амбросио внимательно следил за всеми движениями американца и в то же мгновенье сам выхватил из-за пояса два пистолета и приставил их к груди своего противника.
В комнате воцарилась невыразимо томительная тишина.
Андреc Гарот, скрестив руки на груди и сардонически улыбаясь, стоял, прислонившись к столу, и любовался разыгравшейся перед ним сценой.
Вдруг дверь ранчо, которую забыли запереть, с шумом распахнулась, и на пороге показался человек. Это был отец Серафим. С первого же взгляда он понял, в чем дело и, смело бросившись между двумя противниками, растащил их в разные стороны.
— Что это такое? — взволнованным голосом сказал миссионер. — Неужели только появление мое предотвратило двойное убийство?.. Вы похожи на дикарей, которые в любую минуту могут разорвать друг друга.
— Отойдите, отец мой, вам здесь нечего делать!.. Не мешайте мне разделаться с этим негодяем, как он того заслуживает! — сказал скваттер, бросая на миссионера свирепый взгляд. — Его жизнь принадлежит мне…
— Молодой человек, — возразил миссионер. — Жизнь каждого человека принадлежит Богу, и только Он один имеет право отнимать ее… Опустите ваш пистолет! — а затем, обращаясь к брату Амбросио, сказал ему, делая ударение на каждом слове: — Вы позорите одежду, которую носите!.. Бросьте пистолеты!..
Монах поклонился и, спрятав свои пистолеты, проговорил тихим и слащавым голосом:
— Отец мой, я защищал только свою жизнь от этого сумасшедшего. Клянусь Богом, что я делал это поневоле… Этот человек явился сюда затем, чтобы заставить нас отдать ему несчастную девушку, но я и этот кабальеро, — прибавил он, показывая на гамбусино, — ни под каким видом не можем согласиться на это.
Андреc Гарот кивком головы подтвердил слова монаха.
— Я хочу вырвать девушку из ваших рук и отдать ее отцу! — вскричал Шоу.
— О ком это вы говорите, друг мой? — спросил миссионер, видимо, сильно встревоженный.
— О ком же я могу говорить с вами, — продолжал американец» — как не о донне Кларе Сарате, которую силой держат здесь эти негодяи.
— Да неужели это правда? — с удивлением спросил отец Серафим. — Неужели это правда, что донна Клара здесь?
— Спросите у этих людей! — грубо отвечал Шоу, стукнув прикладом ружья о пол.
— Правда ли это? — спросил священник.
— Правда, — подтвердил гамбусино.
Отец Серафим нахмурил брови, бледное лицо его покрылось румянцем.
— Милостивый государь, — сказал он, задыхаясь от негодования, — я приказываю вам, именем Бога, которому вы служите, немедленно вернуть свободу несчастной девушке, которую вы держите взаперти вопреки всем Божеским и человеческим законам… Я сам передам ее в руки родных, которые оплакивают ее потерю.
Брат Амбросио поклонился и, опустив глаза, отвечал лицемерным тоном:
— Вы ошибаетесь, отец мой… Я не принимал никакого участия в похищении бедного ребенка, напротив, я всеми средствами, всей своей властью пытался помешать совершению этого злодеяния… И, если хотите знать правду, отец мой, — прибавил он, — в ту минуту, когда ворвался этот сумасшедший, гамбусино и я, мы решили во что бы то ни стало освободить донну Клару и передать ее тем, кому она принадлежит.
— Я хочу верить вам, милостивый государь, и если я невольно оскорбил вас, простите меня, но все говорило против вас… Теперь же, чтобы оправдать себя в моих глазах, вам стоит только исполнить мое желание.
— Я готов исполнить ваше желание, отец мой, — отвечал монах.
По его знаку Андреc Гарот вышел. Шоу, до сих пор неподвижно стоявший в углу, вдруг вскинул винтовку на плечо и, обращаясь к миссионеру, сказал ему почтительно:
— Святой Отец, теперь мое присутствие бесполезно здесь; прощайте, мой уход доказывает вам, что я не имел в виду сделать что-нибудь дурное.
С этими словами он круто повернулся и вышел из ранчо.
Несколько минут спустя после ухода скваттера, в комнату вошел гамбусино; девушка следовала за ним.
Донна Клара оказалась одетой уже не так, как одевались в то время девушки ее круга. Красный Кедр, желая по возможности изменить ее наружность, заставил ее надеть платье индианки, которое ей очень шло.
Увидев миссионера, донна Клара, не помня себя от радости, бросилась к нему со слезами, вскрикнув раздирающим душу голосом:
— Святой Отец! Спасите меня!.. Спасите!..
— Успокойтесь, дочь моя, — кротким голосом сказал ей священник, — теперь вам нечего больше бояться — я с вами.