Искатель. 1963. Выпуск №5
Шрифт:
Змеи! Он уж и думать забыл про змей! Не до них!
Небо над шхерами стало темнеть. Сначала упал один луч и не поднялся. За ним поник другой.
Юнга слушал, как перекликаются пулеметы. Затукал один, издалека ему ответил второй, третий. Похоже, будто собаки лают ночью где-то в захолустье.
Паузы длиннее, лай ленивее. Наконец стало снова тихо, темно…
Луны в небе нет. Нет и звезд. Дождь все моросит.
Разведку можно считать законченной: людей на острове нет. Южный берег минирован. По
Так юнга и доложил Шубину по возвращении.
— О, да ты мокрый! В воду упал?
— Почти обсох. Пока через лес полз.
Юнга очень удивился переменам, происшедшим в его отсутствие. Теперь катер был уже не катером, а чем-то вроде плавучей беседки.
— Здорово замаскировались!
— Без этого нельзя, — рассеянно сказал Шубин. — Мы же хитрим, нам жить хочется…
Аврал заканчивался. Из трюма были извлечены брезент и мешковина. Ими задрапировали рубку. С берега приволокли валежник, нарубили веток, нарезали камыш и траву. Длинные пучки ее свешивались с наружного борта.
— Отдохни, обсушись, подзаправься, — сказал командир Шурке. — Обратно пойдешь. С вражеского берега глаз не спускать. Утром будет нам экзамен.
— Какой экзамен, товарищ гвардии старший лейтенант?
— А вот какой. Начнут садить по нас из пушек и пулеметов — значит, срезались мы, маскировка ни к черту!..
НА ПОЛОЖЕНИИ «НИ ГУГУ»
Отдохнув с часок, юнга вернулся на свой пост, чтобы не упускать из виду опасную восточную протоку.
Утро выдалось пасмурное. Над водой лежал туман.
Вокруг была такая тишина, что казалось, Шурка видит это во сне.
Он различил вешку, за которой прятался этой ночью. Шест торчал в тумане наклонно, как одинокая стрела.
Через несколько минут юнга посмотрел в том же направлении. Видны стали уже две стрелы, вторая — отражение первой.
Потом прорезались камыши, посреди протоки зачернел надводный камень.
Солнце появилось с запозданием. Красное, как семафор, — тоже предупреждало об опасности!
Пейзаж как бы раздвигался. За медленно отваливающимися пепельно-серыми глыбами Шурка уже различал противоположный берег.
Покрывало тумана, а вместе с ним и тайны сползало с вражеских шхер. Позолотились верхушки сосен и елей на противоположном берегу. В душном сумраке возникли поднятые к небу орудийные стволы.
Шурка торопливо завертел винтовую нарезку бинокля.
О! Не зенитки, а бревна, поставленные почти стоймя, фальшивая батарея для отвода глаз. Назначение — вводить в заблуждение советских летчиков, отвлекать внимание от настоящей батареи, которая находится поодаль.
Клочки пейзажа разрозненны, как мозаика. Ночью прожектор вырывал
Одну ли? Юнга прищурился. Двоилось в глазах. Мысы, островки, перешейки, как в зеркале, отражались в протоках. Но зеркало было шероховатым. Рябь шла по воде. Дул утренний ветерок.
Юнга повел биноклем. Как бы раздвигал им ветки далеких деревьев, ворошил хвою, папоротник, кусты малины и шиповника, настойчиво проникал в глубь леса — по ту сторону протоки.
Вот валун. Замшелый. Серо-зеленый. Как будто бы ничем не отличается от других валунов. Но почему из него поднимается дым, струйка дыма? Не из-за него, именно из него!
Странный валун. Вдруг приоткрылась дверца. Из валуна, согнувшись, вышел солдат с котелком в руке. Ну, ясно! Это дот, замаскированный под валун!
Продолжаются колдовские превращения в шхерах.
Внезапно над обрывистым берегом, примерно в шести-семи кабельтовых, поднялись четыре рефлектора. Они оттягивались, как головки змей, и снова высовывались из-за гребня.
Не сразу дошло до Шурки, что это прожекторная установка, которая так досаждала ему ночью. Сейчас ее проверяли. Рефлекторы, вероятно, ходили по рельсам.
Вдруг раздалось знакомое хлопотливое тарахтение. Над проснувшимися шхерами кружил самолет. Наш! Советский!
Мгновенно втянулись, спрятались головки рефлекторов. Дверца дота-валуна приоткрылась, из щели высунулся кулак, погрозил самолету. Дверца распахнулась. Несколько солдат, спускавшиеся к воде с полотенцами через плечо, упали как подкошенные и лежали неподвижно. Все живое в шхерах оцепенело, замерло.
Словно бы остановилась движущаяся кинолента!
Очень хотелось подняться во весь рост, заорать, сорвать с головы бескозырку, начать семафорить. Эй, летчик, перегнись через борт, приглядись! Внизу притворство, вранье! Зенитки не настоящие — фальшивые! Валуи не валун — дот! Бомби же их, друг, коси из пулемета, коси!
Но вскакивать и махать бескозыркой нельзя. Полагается смирнехонько лежать в кустах, ничем не выдавая своего присутствия.
Покружив, самолет лег на обратный курс.
Искал ли он катер, не вернувшийся на базу? Совершал ли обычный разведывательный облет?
Гул затих удаляясь. И лента опять завертелась, все вокруг пришло в движение. Размахивая полотенцами, солдаты побежали к воде. На пороге мнимого валуна уселся человек, принялся неторопливо раскуривать трубочку.
— С опаской, однако, живут, — с удовлетворением заключил юнга. — На положении «ни гугу».
Тут только он вспомнил о предстоящем «экзамене».
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, но в шхерах было по-прежнему тихо. Не стреляют. Значит, «экзамен» сдан! Замаскированный катер не замечен.