Искатель. 1964. Выпуск №1
Шрифт:
Таке Хирозе смотрел на молодого офицера:
— Что же вы называете справедливостью?
— Нахождение настоящего преступника.
— Арест невинных людей вы тоже признаете справедливым?
Ионсон так долго закуривал сигарету, что майору пришлось вмешаться в разговор.
— Приказывать вам мы не вправе, это всего лишь наше пожелание, дружеский совет.
— Благодарю. — Таке Хирозе поклонился. — Итак, об убитом никаких сведений получить нельзя?
Стане пожал плечами.
Ионсон проводил инспектора, долго смотрел вслед его машине, думая: «Славный парень! Идет своей дорогой. Но недолго и разбиться на ней».
Внизу около лестницы, задумавшись, стоял японец-переводчик, помощь которого так и не понадобилась.
Таке Хирозе шел через огороды, разбросанные рядом с «фазаньим» лесом. В предвечернем тумане смутно виднелись строения базы. Таке Хирозе казался себе пловцом, не видящим берега, плывущим вперед по инерции. Тзукино любезно прислал ему протокол допроса Юкио Такеда и рыбаков. В ночь убийства все они были дома и спали сном праведников…
У подножия «Горы духов» лес переходил в низкорослый кустарник. Вдоль дороги белели щиты: «Запретная зона».
На большом зеленом поле американцы играли в баскетбол и теннис, в клубе гремел оркестр, на пляже военной базы купалось много народа.
Видно, американцы устроились здесь надолго.
Хоть база и отрезана проволокой от мира, где-то должна быть лазейка… И он найдет ее! Начало путаного клубка где-то здесь.
На шоссе, ведущем в Тзуматао, он заметил постового. Тот закричал и замахал автоматом. Таке Хирозе пришлось подойти. Заметив покорность нарушителя, постовой успокоился и повесил автомат на плечо.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался инспектор.
Постовой удивленно спросил:
— Вы говорите по-английски?
— Немного.
— Ваш паспорт?
Таке Хирозе подал свои документы. Постовой покачал головой, вернул их.
— Американский паспорт?
Инспектор развел руками. Часовой приказал ему не двигаться с места, посмотрел на часы, достал из кармана стеклянную трубочку, вынул из нее пилюлю, проглотил и снова размеренно зашагал, словно забыв об инспекторе.
Таке Хирозе уселся на землю. Постовой не протестовал.
Забавная ситуация! Пожалуй, придется просидеть здесь всю ночь.
Откуда-то издалека донесся шум автомобиля. Вскоре огни фар осветили дорогу и сидящего около нее Таке Хирозе. Военный «джип» внезапно затормозил. Из автомобиля вышел мужчина и направился к постовому.
Таке Хирозе поднялся. Когда приехавший, поговорив с часовым, подошел к нему вплотную, инспектор узнал японца-переводчика.
— Я вас сразу заметил и понял, в чем дело, — объяснил тот. — Вам надо получить разрешение, иначе такие происшествия помешают вашей работе.
Разговаривая, они отошли к обочине.
— Кто же знал, что здесь, как в прифронтовой полосе, — сердито сказал инспектор.
— База уже действует вам на нервы?
Таке Хирозе осторожно ответил:
— Да, если мешает работать.
Переводчик подошел к «джипу». Таке Хирозе, идя рядом, внимательно рассматривал его щегольскую форму.
— Вы родились в Америке? — спросил инспектор.
— Да, в Штатах. Я знал Японию по рассказам родителей и язык узнал от них, и все-таки здесь я чувствую себя иначе, чем американцы.
— Как давно вы служите на этом пункте?
— Два года. Принадлежу к старому составу.
— А Гарвер?
Переводчик закурил, и в свете тлеющего огонька сигареты Таке Хирозе снова увидел улыбку японца.
— Понятно ваше желание. Но Гарвера я почти не знал: он прослужил здесь не больше двух недель. Только однажды я видел его на шоссе стоящим у машины и ссорящимся со скупщиком рыбы. Гарвер показался мне очень взволнованным. Я проезжал рядом и видел его лицо.
Аримитсу! Таке Хирозе вздрогнул: первая ниточка клубка. Связь Гарвера с жителями поселка…
Переводчик заторопился.
— Доброй ночи! Помните: наша беседа частная.
В «фазаньем» лесу, у подножия «Горы духов», приютилась заброшенная хижина лесника. Стены и крыша ее прогнили, и только на окнах и двери были повешены новые циновки.
В этот вечер в хижине собралось много мужчин. Юкио Такеда, студент Комао, большинство рыбацкой молодежи. Разговаривали вполголоса. В углу около мерцающей свечки учитель Ясаки что-то читал, возмущенно покачивая головой. Посреди хижины на перевернутом ящике лежала большая металлическая плита. Коренастый юноша накладывал на нее желтоватый лист бумаги.
Учитель дочитал брошюру и обратился к присутствующим:
— Дождались! Везде началась борьба. Одни мы все еще медлим!
В словах его звучал упрек.
— Не смешивай борьбу против японо-американского военного договора с борьбой рыбаков и крестьян за землю. Межевые столбы американцев — вот лучшая агитация для народа. У этих пестрых столбиков удивительно понятный язык: видя их, люди разом прозревают. На восток от базы весь берег уже обмерен, а завтра топографы придут на крестьянские поля, — сказал Юкио Такеда.
Ясаки кивнул, взял одну из отпечатанных листовок и вслух прочитал:
— «Сегодня американцы отбирают у нас землю и воду, завтра отравят воздух атомными взрывами и ничего не оставят вам! Действуйте, боритесь!
В субботу приглашаем всех на собрание у опушки «фазаньего» леса.
Никаких военных атомных баз, никакой войны, никогда больше ужасов Хиросимы и Нагасаки!»
В наступившем молчании раздался свист какой-то птицы. Потом постовой, отодвинув циновку, заглянул в хижину и сказал: