Искатель. 1964. Выпуск №1
Шрифт:
— Месть? — Голос доктора звучал злобно.
— Да, месть, — повторил инспектор. — Оба офицера — атомные специалисты, только что прибывшие из США.
— Эта ситуация действительно осложняет происшествие.
— Трагически осложняет…
— До сих пор я думал, убийство всегда трагично…
— Верно, но в этом случае трагизм особый. Трагическое заблуждение убийцы.
Допрос старого рыбака Генго казался теперь Таке Хирозе пустяком. Матзумоко человек собранный, непроницаемый, его никакими психологическими трюками не проймешь. Подозревает ли он свое разоблачение? Не показалось ли ему необычным столь позднее посещение
— Две недели тому назад мне передали дело Гарвера, — сказал Таке Хирозе. — Более чем скупой материал следствия, молчание прессы, передача дела мне одному…
— Причину не трудно угадать, — перебил Матзумоко, — не привлекать внимания общественности…
— Настоящая причина проще и страшней. Нужно нераскрытое убийство. Лучшее средство протащить сквозь все препятствия атомную базу Макнеел.
Таке Хирозе видел, как вздрогнул доктор.
— Я не понимаю вас.
— Возможно. Я раньше тоже не мог себе этого представить. Вот тут-то и начинается трагическое заблуждение убийцы. Здесь, на острове, были люди, главным образом молодежь, способные поднять не только здешних рыбаков и крестьян, но и других в стране на борьбу против строительства в Японии атомных баз. Для американцев и японских правящих кругов это опасные противники. И вот человек, подавленный атомной трагедией, убивает атомных специалистов, достигая этим обратного действия: сегодня утром в поселке повально арестованы все неугодные правительству. И хотя против них нет никаких улик, это не играет роли: важно было любой ценой убрать опасный элемент, мешающий размещению атомных баз. Арест формально вполне оправданный — убийство двух американских офицеров.
Таке Хирозе поднялся.
— Новые атомные специалисты придут вслед за убитыми, а за ними — бомбы и ракеты. Защитить население некому — заступники сидят в тюрьме как убийцы. И атомные специалисты, протащившие сюда смертоносное оружие, могут на нем написать: «От всего сердца благодарим доктора Матзумоко».
Тишина на террасе коттеджа становилась невыносимой, ее нарушал только шум прибоя. Матзумоко сидел согнувшись, капельки пота блестели на его лбу.
— Дело ведь не в одном этом пункте, — как бы в полусне заговорил доктор.
Таке Хирозе сел, оказалось напряжение.
— Конечно, бороться будут везде. Но если американцам и на других базах повезет так же, как здесь, то очень скоро Япония станет атомным островом.
Матзумоко медленно поднялся. Он обошел столик, остановился.
— Я ненадолго уйду, подождите меня. — И, не получив ответа, исчез во внутренних комнатах.
Таке Хирозе понимал; доктор никуда не скроется, да и район оцеплен…
Прошло много времени, а инспектор все сидел в той же позе, прислушиваясь к каждому шороху в доме. Но, кроме шума морского прибоя да потрескивания балок, он ничего не слышал.
Наконец вошел Матзумоко и сел. По его лицу было трудно догадаться, как он поступит. Сдержанно и спокойно он заговорил:
— Я все вам расскажу. Время у вас найдется?
Таке Хирозе кивнул.
— Я работал хирургом в госпитале, неподалеку от Хиросимы. Моя жена, дочь и отец жили тогда в Хиросиме. В ночь на шестое августа тысяча девятьсот сорок пятого года я дежурил в госпитале. После бомбардировки Токуямы привезли много раненых, и оперировать приходилось безостановочно.
Рано утром я должен был оперировать последнего больного. Все было готово к операции, как вдруг ослепительный свет заполнил здание госпиталя. Раздался страшный грохот, здание закачалось. Я выглянул из окна и увидел, что с неба падает густой серый снег. Стало темно. Одна из сестер ворвалась в коридор, крича: «Вас срочно к телефону!»
Я бежал к телефону с неотвязной мыслью: «Откуда столько серой пыли? Почему она падает с неба?»
Хриплый голос кричал в трубке: «Атомный налет на Хиросиму! Сотни тысяч пострадавших! Немедленно приезжайте к горе Хиджи». Там семья! Я выбежал на улицу, не снимая халата, вскочил в машину, и мы помчались…
Там, где была Хиросима, подымался гигантский черный столб. Я видел города после бомбежек, но такой картины…
Вскоре пошел дождь, черными каплями падавший с неба. Перед въездом в город водитель включил фары, с трудом проникающие сквозь завесу копоти и дыма. Мы оказались в гуще беглецов. Кругом черные лица, лохмотья вместо одежды.
На перекрестке нас задержал военный патруль. Я высунулся из окна: «Мне необходимо ехать дальше, вот приказ». Впереди улицы были пустынны. Местность напоминала вулканический ландшафт — кратеры и холмы. Здесь двигались люди в плащ-палатках и черных масках. На носилках у них какие-то свертки… Истошные крики…
Немного погодя нас снова остановили. Человек в плаще и маске поднял руку и сказал: «Назад, сейчас же назад!» Я вылез из машины: «Мне необходимо попасть в лазарет на горе Хиджи».
«Назад, — настаивал солдат (под плащом я увидел военную форму). — Атомная бомба, усиливается радиоактивность».
Через завесу дыма и серой пыли, падающей с неба, к нам приблизилась закутанная фигура — офицер: «Куда вы хотите проехать?» Я схватил его за плащ, покрытый крупицами пыли: «В лазарет. А в городе моя семья, я должен ее разыскать». Офицер помедлил, вытащил карту и развернул ее: «Где жила ваша семья?» — «Рядом с миссионерской школой, около Западной площади». Офицер спрятал карту, даже не взглянув на нее. «Возвращайтесь и объезжайте город. Здесь проехать нельзя: гамма-лучи невероятной силы». Он обнял меня за плечи, подвел к машине и втолкнул в нее. Прежде чем закрылась дверца автомобиля, я знал: моя семья погибла…
Я остался в госпитале у горы Хиджи, — продолжал доктор. — Страшные дни… Смерть людей наступала по совершенно непонятным причинам. Над госпиталем, не переставая, кружился удушающий дым: неподалеку сжигали трупы погибших. У нас не хватало стерильных материалов, а главное — консервированной крови. Белокровие уносило тысячи жизней. Если бы у нас было достаточно средств для переливания крови, удалось спасти гораздо больше пострадавших, но и при самых примитивных средствах мы вырвали у смерти многих.
Свою семью я не искал. Единственным забвением была работа…
Как-то утром среди палаток госпиталя появились американские солдаты. Я уже слышал о прибытии первых самолетов с американскими врачами и журналистами и спокойно продолжал обход больных. Вдруг ко мне подошел японец в американской форме и пригласил проследовать в управление госпиталя. Я прервал обход и, преисполненный надежд получить оборудование и медикаменты, пошел вместе с переводчиком.