Искатель. 1965. Выпуск №1
Шрифт:
— Вы думаете, мы кого ищем? — сразу сказал Миронов. — Ольгу Величко? Черта лысого!..
Он передал Луганову документ, лежавший на столе.
На бланке со штампом Черниговского областного управления милиции было написано:
«В ответ на ваш запрос сообщаем: Величко Ольга Николаевна, 1925 года рождения, уроженка села Софиевка, проживавшая там же, активная комсомолка, в годы Великой Отечественной войны являлась связной местного партизанского штаба. В 1943 году была схвачена гестаповцами и вывезена в Германию. По имеющимся сведениям, в 1944 году зверски замучена в одном из гитлеровских лагерей смерти…»
ГЛАВА 6
Выходит, Величко вовсе не Величко. Кто же такая жена Черняева, почему и зачем присвоила имя и фамилию славной комсомолки, павшей от рук фашистских палачей в годы войны? Не сможет ли пролить хоть какой-нибудь свет на запутанное прошлое этой странной женщины ее прежний муж — Садовский? Миронов посоветовался с Кириллом Петровичем и вылетел в Куйбышев.
Валериан Сергеевич Садовский, прежний муж Ольги Николаевны, — заслуженный пожилой врач (ему было за пятьдесят), много лет работал в Куйбышеве и пользовался там большим уважением. Взвесив все, Миронов решил откровенно поговорить с ним. Однако начать беседу оказалось не так-то легко: Садовский был скуп на слова, сдержан, не хотел, судя по всему, ворошить нерадостное прошлое. Немало усилий пришлось затратить Миронову, пока Садовский разговорился.
С Ольгой он познакомился еще в 1941 году, в начале войны, в семье своего бывшего учителя профессора Навроцкого, эвакуированного из Воронежа. Ольга была племянницей жены профессора, дочерью ее сестры, но, рано потеряв родителей, воспитывалась в семье Навроцких. На правах бывшего ученика профессора Садовский начал бывать в семье Навроцких, часто встречался с Ольгой, пока вдруг не обнаружил, что испытывает к девушке серьезные чувства. Это было нелепо — ведь он был чуть не вдвое старше Ольги, — и все же это было так. Садовский настолько растерялся, что не нашел ничего лучшего, как прекратить свои встречи с Ольгой. А там Ольга, рвавшаяся с первых дней войны на фронт, поступила на какие-то специальные курсы и, как сообщил Валериану Сергеевичу под строжайшим секретом старик Навроцкий, была заброшена в немецкий тыл в партизанский отряд радисткой. А затем… затем Ольга исчезла, пропала без вести.
Прошли годы, кончилась война, Навроцкие вернулись в Воронеж, и связь Садовского с ними оборвалась. Этак с год спустя после окончания войны он узнал из газет о смерти старого профессора. А еще через полгода внезапно встретил на улице… Ольгу!
Ольгу Садовский узнал с трудом, настолько она изменилась. Казалось, все в ней перегорело, умерло. Валериан Сергеевич принял живейшее участие в устройстве судьбы несчастной девушки: помог ей с жильем, с работой. Лишь постепенно он узнавал от нее о тех ужасах, что ей довелось перенести: Ольга, оказывается, была ранена, очутилась в плену. Лагеря, лагеря, лагеря… Сначала — немецкие в Эстонии, Германии, затем — для перемещенных лиц, в американской зоне оккупации.
…Шло время. Ольга постепенно оттаивала, оживала. А он? Он снова почувствовал, что любит ее, и любит так, что не в силах противиться своему чувству. По-видимому, и он был Ольге не безразличен, а возможно, она приняла за любовь естественное чувство благодарности к человеку, который так много сделал, чтобы вернуть ее к жизни. Во всяком случае, прошло какое-то время, и они стали мужем и женой.
Года два с небольшим назад они вместе поехали в отпуск. В Сочи. Там все и произошло. На третий день после приезда они отправились побродить в знаменитый сочинский дендрарий. Валериан Сергеевич стоял и рассматривал какое-то диковинное растение. Ольга рассеянно озиралась по сторонам, держа его под руку. Вдруг она вздрогнула, прижалась к его плечу и каким-то необычным голосом тихо сказала: «Пошли домой… скорее».
Всю дорогу Ольга молчала, молчала и в санатории. Только поздним вечером, перед сном, Ольга вдруг разрыдалась: «Едем назад, в Куйбышев, завтра же. Умоляю».
Как ни пытался Валериан Сергеевич ее успокоить — все было напрасно. Она плакала и твердила одно: «В Куйбышев, в Куйбышев», никак не объясняя свое поведение.
Утром, сославшись на головную боль, Ольга не вышла из палаты. Садовский отправился побродить один. Вернувшись, Валериан Сергеевич застал Ольгу спокойной, но по-прежнему молчаливой, замкнутой. К разговору об отъезде из Сочи она не возвращалась. Но, видя ее состояние, Валериан Сергеевич более не размышлял, а взял билеты до Куйбышева.
Когда Садовский вернулся с билетами в санаторий, Ольги не было. Пришла она поздней ночью. Молча разделась, молча легла в кровать. Утром, услышав, что билеты куплены, Ольга невесело усмехнулась. Но этот день, вплоть до отъезда на вокзал, прошел сравнительно спокойно.
Развязка произошла на вокзале. Валериан Сергеевич сидел в купе. Ольга стояла у окна в коридоре, безразлично наблюдая за вокзальной суетой. В то мгновенье, когда поезд должен был тронуться, Ольга вдруг подошла к дверям купе, взглянула на Валериана Сергеевича каким-то опустошенным взглядом и, почти не разжимая губ, свистящим полушепотом бросила: «Я не могу ехать с тобой. Остаюсь. Прощай и прости». Круто повернувшись, она бросилась вон из вагона и соскочила на перрон, когда поезд уже набирал скорость.
Едва придя в себя, с трудом сознавая, что делает, Садовский сошел на первой же станции и вернулся в Сочи. Где он ни побывал: в санатории, на пляже, в кафе, в ресторане, в милиции, в морге — тщетно. Ольги не было и следа.
Все разъяснилось день спустя. На улице Валериан Сергеевич столкнулся лицом к лицу с молодым врачом, отдыхавшим в том же санатории. Увидев Валериана Сергеевича, он не смог подавить возгласа недоумения и сочувствия, настолько изменился за эти дни Садовский.
— Я понимаю, дорогой Валериан Сергеевич, все понимаю, — мягко говорил знакомый, бережно беря его под руку, — но будьте мужчиной. Она вас не достойна.
— Позвольте, вы о чем? Откуда вы знаете? — воскликнул изумленный Садовский.
Собеседник на мгновение смутился.
— Видите ли, — сказал он, потупив взгляд. — Сегодня утром я был в Адлере, на аэродроме. Провожал товарища. Там встретил Ольгу Николаевну. Она села в самолет вместе с каким-то военным. Кажется, майором.
Все было ясно. Ольга ушла, ушла дико, нелепо, бросив его ради какого-то курортного ухажера.
Вот, собственно говоря, и вся история, понять и объяснить которую Садовский не способен до сих пор. Знает ли он, где сейчас Ольга, искал ли ее? Нет. Зачем? Что? Жива ли жена Навроцкого, бывала ли у нее в Воронеже Ольга? Жена Навроцкого жива, Ольга у нее бывала, но редко.
— Простите, — осторожно задал вопрос Миронов, — выйдя за вас замуж, Ольга Николаевна приняла вашу фамилию или оставила свою?
Садовский грустно усмехнулся.
— Представьте себе, ни то, ни другое.
— То есть? — с интересом спросил Миронов.
— Видите ли, девичья фамилия Ольги — Корнильева. С войны она вернулась под фамилией Величко — все ее документы были на эту фамилию. Я ее спросил, почему у нее изменилась фамилия, а она разъяснила: «Я же в партизанах была, конспирация…» Ну, больше расспрашивать я не стал. Так она и осталась Величко: не хотела менять ни документы, ни фамилию.