Искатель. 1970. Выпуск №3
Шрифт:
Один за другим выбираются разведчики на мостовую и тротуар.
Улица пуста по-прежнему. Вдруг все озаряется колеблющимся, призрачным светом. Хлопья снега, падающие в черных провалах между домами, окрасились в зеленое. Ракета? Да.
При свете ее Колесников видит посреди мостовой окоп с аккуратно уложенным бруствером. Низко пригнувшись, разведчики перебежали к окопу, залегли в нем.
Спине очень холодно. Пробираясь на четвереньках, в этой канализационной трубе, Колесников вспотел, белье на нем хоть выжми. Сейчас он остывает на ветру.
Да нет, еще что-то
Снег повалил сильнее. Снег сейчас очень кстати.
Хлопья падают, падают, застилают глаза…
Этой ночью Колесников проходил как бы анфиладу снов, длинную, плохо освещенную, и почти бегом.
Ни в одном сне не полагалось задерживаться. Он очень спешил проснуться. Стеклянные шары поджидали его в саду, надменно возвышаясь над клумбами и кустами.
Под утро повторился кошмар с операционной, (Сама повторяемость его была зловещей.) Колесников лежал на высоком, застеленном простыней столе. Вокруг толпились шары на покачивающихся металлических стержнях.
— Я не хочу! — сказал он и открыл глаза.
Было утро, поскрипывала-подрагивала дверь — это надзиратель по другую ее сторону возился с замком.
К сожалению, Колесников малость подзамешкался, не успел переключить внимание на какую-нибудь успокоительную мысль. Его задержало то, что пытался вспомнить, на чем стояли эти стержни — на колесиках или на плитах. Почему-то обязательно нужно было это вспомнить.
Нет, так и не вспомнил.
Позвякивание металлических стержней мало-помалу перешло в тоненький детский плач. Или то, вздрагивая, звучала струна на одной высокой ноте?
Он вышел в сад, неся в себе эту монотонно звучащую, тоскливую ноту.
Накрапывал тихий дождик.
Такой дождик успокаивал. Шел бы летом, сказали бы: грибной. Погода как раз была ничего. Все было бы ничего, если бы не эта тоскливая, монотонно звучащая нота.
Сад будто нахохлился под дождем. Обвисли ветки кустов и деревьев, поникли цветы на клумбах. Вдали между деревьями все было затянуто шевелящейся, негромко шуршащей пеленой.
По обыкновению Колесников постоял на ступеньках, ожидая появления ветра. Ветер медлил. И этим нельзя было пренебрегать. Как раз в минуты затишья Колесников из преследуемого превращался в преследователя.
Центральная аллея, уставленная по обеим сторонам стеклянными шарами (до недавнего времени он считал их только старомодным украшением парка), идет от дома под углом. Дальше — горбатый мостик через ручей. Главную аллею пересекают боковые. На одной из развилок водоем с лилиями. Если повернуть от водоема под прямым углом (все только под прямым!), то упрешься, в стену, а у подножья ее увидишь клумбу с вытоптанной резедой.
Колесников как бы взглянул на сад сверху. До чего же прямолинейна его планировка! Непогрешимо прямолинейна. Никаких кругов или овалов, никаких плавных, изогнутых линий!
До Колесникова это дошло не сразу — лишь после второй или третьей «прогульки». Тогда он подумал: солдафонский стиль!.
Чушь! При чем тут стиль?
Всегда во время своих так называемых прогулок Колесников поворачивал под углом в девяносто градусов. Почему? А вот почему. Маршрут его движения был предопределен! И это был строго прямолинейный маршрут. Кто-то хотел, чтобы он двигался именно так, а не иначе, не сворачивая ни на шаг в сторону, ни в коем случае не отходя от аллей и дорожек.
Газонов не топтать? О нет! Дело, конечно, не в газонах.
Колесников кинулся бегом по главной аллее, а потом круто свернул с дорожки на траву. Сделал он это так быстро, что упал, споткнувшись о какой-то предмет, спрятанный в траве.
Что за предмет?
Он поспешно раздвинул траву руками. Черная пластмасса! Вентилятор! К нему тянется от дома провод. Лопасти у вентилятора очень большие. Сейчас лопасти неподвижны. Само собой! Ветра же нет. Правильнее сказать не так. Лопасти неподвижны не потому, что ветра нет, а ветра нет, потому что лопасти вентилятора неподвижны!
Колесников не очень удивился своей находке, так как ожидал увидеть вентилятор.
Через несколько шагов он обнаружил в траве второй вентилятор, точно такой же, дальше третий, четвертый.
Так вот откуда несся змеиный свист! Вентиляторы гнали вдоль аллей шквал, пахнущий резедой.
Торопясь успеть до того, как поднимется ветер, Колесников пересек сад. Старательно замаскированные вентиляторы из черной пластмассы были повсюду — в траве, в кустах, в клумбах. Длинной вереницей они протянулись вдоль аллей. Только вдоль аллей!
Можно было ожидать, что вереница вентиляторов упрется в кирпичную стену в том закоулке сада, где вчера (или позавчера?) Колесников вытоптал резеду. Но вентиляторы уводили за собой дальше, куда-то вдоль стены.
Дождь продолжал шелестеть в саду.
Не обращая внимания на то, что одежда его промокла насквозь, Колесников побежал вдоль стены.
Вентиляторы вывели его к крутому обрыву. В этом закоулке сада он еще не бывал. Дорожка кончилась. Трава была вытоптана здесь, кустарник поломан. Впечатление такое, будто с горы скатилась лавина. Но подробностей рассмотреть нельзя — мешает дождь. Зыбкая завеса колышется между деревьями.
Поблизости должен быть вентилятор, последний в веренице вентиляторов. Где же он? А! Тут как тут! Присел у ног Колесникова в высокой траве, сложив свои лопасти-крылья. Он похож на ворона, угрюмо сутулящегося под дождем.
Других вентиляторов на краю обрыва можно не искать. Они не нужны. Это последнее звено в цепи! Здесь кончался путь всех тех, что были в саду до него.
Да, а стеклянный шар?
Чуть в стороне, прячась в листве деревьев, тускло поблескивает металлическая суставчатая труба, увенчанная шаром. Вот без него никак нельзя было бы обойтись! У обрыва-то! Наиболее важный пункт обзора!