Искатель. 1972. Выпуск №5
Шрифт:
Никто уже не рассчитывал на счастливую звезду. Прошли времена, когда плохо обученные экипажи и слабовооруженные корабли отправлялись в бой с горсткой глубинных бомб и парой хлопушек, лезли, неизвестно на что надеясь, в самое пекло. Теперь же в Атлантике царствовали наука и люди, ею овладевшие. Локаторы и гидроакустические приборы стали поразительно точны. Системы перехвата радиосигналов подлодок дали возможность предупреждать атаки. Небольшие авианосцы, сопровождающие многие конвои, обеспечивали в самой середине океана прикрытие с воздуха, которого так не хватало раньше. Чаша весов стала склоняться а пользу конвоев. Лучшего времени для вступления
Эриксон собрал офицеров перед отходом к 10 часам утра, чтобы отдать командирам семи находящихся под его командованием кораблей последние приказания и еще раз сказать об организации заградительного заслона.
Его группа состояла из трех фрегатов и пяти корветов. Корабли находились на якорной стоянке у Тейл-оф-зе-Бэнк. Яркое апрельское солнце обещало веселый поход, после того как корабли покинут устье Клайда. Три фрегата — «Салташ» и два других, которые присоединились к нему в Арднакрейше, — были «с иголочки». Пять корветов оказались старыми работягами. В 9.45 от бортов кораблей стали отваливать катера. Им приходилось пробираться между скученными на рейде кораблями. Здесь стояло что-то около сорока военных кораблей: эсминцев, сторожевиков, фрегатов, корветов, тральщиков. Кроме того, там находились линкор, крейсер и два небольших авианосца, стоявшие чуть в стороне от общей массы, словно олицетворяя мощь флота. А вниз по реке, ближе к устью, на специальном рейде стояли плотной массой грузовые суда.
— Катер у борта, сэр! — доложил вахтенный старшина. — Командир «Хармера», сэр.
— Играть захождение! — приказал Локкарт. «Хармер» — следующий по старшинству после «Салташа» фрегат. Командир его был ярым поборником морского этикета. Локкарт без всякой наигранности вытянулся и отдал честь, когда прибывший командир стал подниматься по трапу.
Эриксон сидел в кресле, разглядывая собравшихся командиров. Это как раз те люди, которые ему нужны. Двое из них — он знал совершенно точно — пили больше, чем следовало, один из командиров постоянно грубил офицерам. Но все они хорошие боевые командиры…
За столом их семеро. От командира «Хармера», шестидесятилетнего (!) капитан-лейтенанта, до молодого, с лицом младенца, старшего лейтенанта, командующего «Петалом» — замыкающим корветом. Несмотря на разницу в званиях, возрасте, внешности и воспитании, всех их делала похожими одинаковая печать ответственности и знание своего дела. Их лица — морщинистые, овеянные многими ветрами — несли на себе в большей или меньшей степени резкий след войны.
«Я, наверное, выгляжу точно так же», — подумал Эриксон.
Они занимались очень незаметной работой — год за годом водили конвои между Старым и Новым Светом. Их война и войной-то, в общем, не была — скорее спасательной операцией грандиозного масштаба. Спасение судов, попавших в беду. Спасение людей, тонущих в воде. Помощь войскам, которым необходимо оружие, и самолетам, которым не хватало бензина. Спасение сорокамиллионного гарнизона Великобритании, которому, чтобы не умереть от голода и холода, необходимы продовольствие и одежда.
На столе перед собравшимися офицерами лежали списки конвоя, приказы к отходу, карты, коды и шифры, списки радиопозывных, диаграммы, схемы поиска подлодок, таблицы необходимых запасов топлива.
Эриксон посмотрел на список боевого охранения: «Салташ». «Хармер», «Стриммер», «Виста», «Рокери», «Роуз Арбор», «Пергал», «Петал».
— Перед вами лежит план построения боевого охранения, — сухо начал он. — На карте вы видите, как
— Опять Чарли на кончике хвоста, — сказал командир «Петала», молодой человек, который ничуть не смущался своего мальчишеского вида и отсутствия командирской респектабельности. — И все-таки когда-нибудь я узнаю, как выглядит нос транспортного судна.
— А об этом лучше спросите «Рокери», — ехидно посоветовал командир «Хармера», и все захохотали. Несколько недель назад отставший транспортник протаранил «Рокери», когда корвет пытался его поторопить. При этом транспортник попал в середину корпуса настолько точно, что «Рокери» стал похож на велосипедный руль. Корвет отправили в док, откуда он вышел совсем недавно.
— Я в этом не виноват, — запротестовал командир «Рокери» с видом человека, который вот уж в который раз повторяет одну и ту же фразу. — Он шел прямо на меня. Я не успел увернуться.
— Так говорят девушки с Пиккадилли. — сказал командир «Петала».
— Да и результат похож, — заметил командир «Стриммера», который запомнился Эриксону грубым обращением с подчиненными. — Ему пришлось отправиться в док налегке.
Снова раздался смех. «Минуточку, — подумал Эриксон, — не такое совещание мне хотелось сегодня провести». Он резко постучал по столу.
— На сегодня достаточно сплетен, — начал Эриксон как можно холоднее. — Я бы хотел поскорее закончить, так как уверен: на ваших кораблях не меньше дел, чем на моем собственном. На этот раз мы идем через весь океан, до Сент-Джонса на Ньюфаундленде. Как обычно, в море будет бункеровка. Каждое утро передавайте мне сведения о количестве топлива. Время бункеровки буду назначать я сам. И очередность, в которой будете подходить к танкеру, сообщу вам я.
«Кажется, переборщил», — подумал Эриксон про себя, поднял взгляд и заметил, что командир «Хармера» уставился на него с выражением открытой антипатии. Через секунду последний сказал:
— До этого мы сами решали, когда нам бункероваться.
В молчании все ждали ответ Эриксона. Никому не понравилось, как он принялся за дело, как сразу решил взять отряд в ежовые рукавицы. Они считали, что знают свое дело не хуже его.
«Ну хорошо, если вы сами этого хотите, — тяжело подумал Эриксон, — тогда вам туго придется. Отряд мой. И если кто-нибудь совершит ошибку, это будет моя вина…»
Он поднял правую руку и многозначительно погладил по трем золотым нашивкам на лацкане своего кителя. Взгляды присутствующих проследили за его шестом, который не мог быть яснее и, по правде говоря, оскорбительнее. Потом Эриксон посмотрел на командира «Хармера» и сказал медленно:
— Ну тогда это будет первым, что я хочу изменить в отряде.
Приговор Эриксона задал тон остальной части собрания. И хотя Эриксон не собирался столь резко заявлять о своей власти, но отнюдь не намеревался и отступать. Он без околичностей перешел к тому, что должен был сообщить: о сигналах отражения атаки, о куче всякой рутины, которую необходимо решить перед отправлением в любой конвой. Теперь за столом все только соглашались с ним. Командиры решили посмотреть, что получится из этого нового руководства. И когда в конце собрания Эриксон, желая разрядить обстановку, сказал: «Я еще надеюсь увидеть всех вас в каком-нибудь скверном отеле Сент-Джонса», — никто не улыбнулся и не принял шутки…