Искатель. 1972. Выпуск №5
Шрифт:
Медведь не ревел и не рычал, вообще не издавал ни звука. Он просто стоял над поверженным человеком. А человек тем временем размышлял: сильно ли покалечил его медведь и не собирается ли зверь играть с ним, как кошка с мышью, ожидая лишь первого движения поверженного врага?
Питка вспомнил о ноже. Это был нож с широким лезвием для снятия шкур. Если ему удастся достать нож, он мог бы убить медведя.
Очень медленно и незаметно Питка протянул руку к ножу и дотронулся до рукоятки. Медведь не пошевелился. Питка освободил нож и, направив острие вверх, из всей силы вонзил его в лохматое брюхо зверя. Медведь не пошевелился и не застонал — не было ни единого признака того, что он почувствовал в своем теле нож.
Алекси показалось, что он сходит с ума. Он вновь и вновь вонзал нож в окровавленный мех. Кровь лилась на него теплыми липкими потоками. Он боялся захлебнуться ею. А медведь не проявлял ни малейшего признака боли.
Послушает ли его медведь, если заговорить с ним? Ведь многие индейцы верят в то, что звери понимают все, так же как люди. В старые времена индейские племена делали приношения духам убитых медведей. Да и сейчас на Аляске и севере Канады есть места, где охотники кладут в берестяную коробочку кусок медвежьей лапы и привязывают к дереву. Так они показывают медведю, что жалеют его, что были вынуждены убить его. Питка решил заговорить с медведем.
— Уходи, — сказал он как можно вразумительней. — Я тебя не трону, если ты уйдешь.
Потом он снова потерял способность видеть и заснул. Когда охотник проснулся, медведя над ним не было.
Алекси слышал, как тот пробирается сквозь ольшаник, воя от ярости и боли. Индеец понял, что медведь доживает последние минуты своей медвежьей жизни.
— Я знаю, что убил тебя, — произнес Питка.
Он попытался встать, но не смог. Правым глазом он вообще ничего не видел, да и левым видел немного. Ощупал рукой лицо. Пальцы ощутили только бесформенный кусок кровоточащего мяса. Голова Алекси загудела от боли, а тело затряслось от ужаса.
Как он найдет дорогу обратно к стоянке, если почти не видит? Дома он предупредил, что проведет ночь в лесу. Никто не будет обеспокоен его отсутствием до вечера следующего дня. Только потом его семья примется за поиски. Никакой надежды, что его отыщут в кустах раньше, чем он умрет.
Он не знал, сколько времени медведь простоял над ним, пока не отправился умирать в кусты. Время ему показалось часами, однако позже он решил, что прошло всего двадцать-тридцать минут.
Голова горела от боли. Зрение почти полностью пропало. Он снова заснул. Через некоторое время, вновь придя в сознание, Питка почувствовал себя несколько лучше и решил добраться до каноэ, Каноэ жена и дочери найдут обязательно, а если он сумеет добраться до лодки, они найдут и его. Как он преодолел эти ужасные полмили через травяное озеро и кусты, неизвестно. Он не видел даже, в каком направлении двигается. Однако руки и ноги его были в полном порядке. Левым глазом он еще различал перед собой пятно света — оно становилось то яснее, то темнее. Возможно, этого хватит, чтобы найти дорогу… Он помолился и двинулся в путь.
Медведь
Вскоре его покинули силы. Он свалился на землю. Но сдаваться не желал. Он стал продвигаться вперед ползком, отдыхая каждые несколько футов. Он полз вперед то на четвереньках, то по-пластунски, поминутно теряя сознание. Но вот наконец он дополз до кустарника.
Это был самый скверный участок пути. Он полежал некоторое время, отдыхая и дожидаясь, пока вновь обретет способность видеть его единственный глаз, оттер кровь, отметил направление, в котором нужно ползти, и углубился в густой ольшаник. Он полз и молился, твердя себе, что должен доползти и доползет.
Были минуты, когда он почти не видел света. Воздух стал холодным, наступил короткий период сумерек.
Он полз очень долго, на ощупь пробираясь сквозь заросли. Без отдыха он мог проползти лишь длину своего тела. Ему приходилось больше отдыхать, чем двигаться. Он молился и разговаривал сам с собой, чтобы поддерживать уверенность в себе и мужество. Страшная боль не утихала. Ему показалось, что прошли дни жуткой пытки, хотя в действительности миновало всего несколько часов.
Наконец ему удалось вытащить свое отяжелевшее тело на открытое место. Затем он прополз еще несколько футов, отделявших его от берега болота. Прошли сутки после того, как он покинул лагерь.
Каноэ он так и не мог найти. Но ему уже было все безразлично. Он упал в траву, совершенно измученный, и снова заснул. Так, очевидно, он пролежал большую часть дня и наконец снова нашел в себе силы приподняться на локте.
В этот момент он видел настолько, чтобы сказать точно, что стоит день, и чтобы разглядеть очертания кустов невдалеке. Он посмотрел прямо перед собой, но ничего похожего на каноэ не увидел. Затем повернул голову и различил на некотором расстоянии какое-то пятно, которое могло оказаться каноэ. Но тут он вновь упал на землю без сил.
Питка очнулся от холода. Целые облака москитов кружили над ним. Он понял, что опять наступила ночь. Он продолжал лежать на земле и думал о том предмете, который заметил на берегу. Наконец решил, что, если он хочет когда-либо доползти до каноэ, надо немедленно собрать последние силы. Он не выпил ни глотка воды и не съел ни крошки с того момента, как покинул свою стоянку утром в пятницу. Он был очень голоден и испытывал сильную жажду. В каноэ осталась кружка, хлеб, копченый лосось, сахар. Там был даже чай…
Охотник поднялся на четвереньки, но сразу же снова упал. Руки и ноги не держали его. Тогда Питка вцепился в траву руками и принялся дюйм за дюймом подтягивать тело к желанному темному пятну. Наконец он достиг каноэ. Протянул руку через борт, нащупал мешок с провизией, вынул оттуда кусок хлеба и копченую лососину. Попытался положить кусок хлеба в рот — и не нашел рта. Он нащупал рукой лишь распухшее мясо, разбитые кости и висящие снаружи зубы.
Он вновь потянулся к мешку, достал чашку и попробовал хотя бы попить. Поднес чашку к тому месту, где, по его предположению, должен находиться рот, и опрокинул ее. Вода потекла по подбородку и шее, а в горло так ни капли и не попало.