Искатель. 1974. Выпуск №2
Шрифт:
— Как ты можешь… Старшие никогда не ошибаются, — зашептали ему.
Но Бум Восьмой не угомонился. В ответ им упрямо возразил:
— Уважение к разуму — первый закон. Если Старшие нарушают его, их приказы не следует выполнять.
Вокруг Бума Восьмого образовалась пустота. Безымянные отступили от него, как от безумного, подлежащего немедленному демонтажу и переделке. Они образовали замкнутый круг, из которого одиночке не вырваться. И сам одиночка уже почувствовал всеобщее осуждение, но вопреки ожиданиям не смирился, а еще раз повторил свой дерзкий вызов:
— Требую уважения к разуму!
— Разум на то и дан нам, чтобы не понимать законы слишком буквально, — на прощание шепнул его бывший закадычный приятель Бум Седьмой.
А в круг уже входил Фотонно-Непревзойденный,
— Все гораздо сложнее, чем тебе кажется, малыш, — сказал он. — Хорошо, что в тебе проснулась жалость; это свидетельствует о сложности сигнальных линий. Но ты ведь и сам знаешь, что не о жалости, а об уважении к разуму говорится в наших законах. Ибо в конечном счете разумным нужна не жалость, возникающая у сильного по отношению к слабому, а любовь и уважение, объединяющие равноправных. Поэтому у нас сейчас выбора нет. Биороботы пройдут через страдания, чтобы добыть необходимую нам информацию. В ней оправдание их лишений и невзгод, их слабости и нашей жестокости, их смерти и нашего полета… Страдания этих жалких существ, о которых догадываешься ты, — лишь капля в море. Биороботов ожидают бесчисленные болезни и быстрое изнашивание организма, когда накопленные помехи и дефекты превращают остаток короткой жизни в сплошное страдание, а впереди вместо надежды лишь последняя судорога мучений. Но самое страшное для них заключается в том, что из симфонии сигналов, которую слышим мы, они узнают только несколько нот. Главной азбукой их сигнальных систем служат сигналы боли, о которых нам известно пока лишь теоретически. Но именно эта азбука выбьет чечетку на их позвонках, прежде чем мы расшифруем ее и извлечем уроки. Я согласен — это ужасно, но только такой путь ведет к постижению Смысла бытия, и нам нельзя отклоняться от него. Всякое отклонение — это просто потеря времени и сил, ведущая к большей и дольшей жестокости. Пройдет еще немало времени, прежде чем твои диоды пропустят мысль в обратном направлении и ты постигнешь правоту Мыслища. Но когда-нибудь ты обязательно поймешь ее, ведь уже сегодня в тебе зреет зерно самостоятельного мышления на зависть этим безымянным олухам, твоим товарищам. А это, как известно, величайший дар во Вселенной, ведущий к новым крупицам знания. Ты заслужил имя, и отныне все будут называть тебя Диодо-Самостоятельный.
Тотчас бумы бросились поздравлять бывшего Бума Восьмого, ныне Диодо-Самостоятельного.
Пустота вокруг мятежника заполнилась любовью и уважением бумов. Каждый старался придумать поздравление подлиннее, и все они были искренними…
II
Прошло много тысячелетий, прежде чем они вернулись на планету. К этому времени у Диодо-Самостоятельного накопились сотни заполненных до отказа блоков мозга. Эти блоки хранились в мнемотеке звездолета, и, когда Диодо-Самостоятельный вставлял их все в специальные гнезда, имеющие прямые контакты с мозгом, его голова становилась гораздо больше туловища. Впрочем, все сразу они почти никогда не были нужны.
Звездолет облетел планету по стационарной орбите. Космонавты готовились к посадке. Диодо-Самостоятельный взял из мнемотеки тот блок, где хранились сведения о пребывании в этих краях. Он вставил его в свободное гнездо на своей голове, чуть-чуть прихлопнул рукой. Щелчок означал, что блок стал на место и крючки плотно зашли за выступы. Затем усилием воли космонавт включил блок, ставший теперь продолжением его памяти, и нахмурился, так как в мозг хлынули воспоминания юности, и Диодо-Самостоятельный на секунды почувствовал себя вспыльчивым и упрямым Бумом Восьмым, выступившим против Старших из-за биороботов. А вспоминать это было неприятно. Во-первых, теперь он бы никогда не позволил себе ничего подобного, никаких глупостей. А во-вторых, — и это самое главное — проклятый блок как бы возвращал его к временам, когда он был всего-навсего безымянным
Диодо-Самостоятельный настороженно оглянулся и подозрительно посмотрел на своих друзей — не заметили ли в нем перемен? Но их лица и позы были прежними — бумы подключались к приборам, прослушивающим пространство.
Каждое мгновение приносило им новые удивительные вести. Биороботы превзошли все ожидания своих создателей. Вокруг планеты вращались сотни искусственных спутников с городами-лабораториями на них, а приборы звездолета не успевали расшифровывать радиопередачи.
Наконец радист доложил, что звездолету предлагают сесть на космодром, расположенный на искусственном спутнике. Фотонно-Непревзойденный выразительно глянул на Бесшовно-Бесшабашного, и тот понял его взгляд. Он подключил свой мозг к регулятору двигателей, задавая наилучший режим для спуска.
От вибрации у Диодо-Самостоятельного глубоко в теле зазвенели линии сигнальных систем. Это раздражало, и он усилием воли выключил большую часть органов. Включил он их, когда звездолет сел на космодроме, выпустив четыре суставчатых ноги. Бесшумно и в строгой очередности открывались люки.
От времен безымянности Диодо-Самостоятельный сохранил не очень-то много качеств, но запасной блок из памятеки все же возбудил в нем прежние резвость и нетерпение. Миллионолетний бум выскочил из звездолета подобно школьнику первой ступени и… застыл, как простой железный столб, не в силах от изумления вымолвить и слова.
Космонавтов встречали не биороботы, которых они оставили на планете, а бумы. Во всяком случае, так показалось с первого взгляда. Встречающие были сделаны из металлов и пластмасс, над их головами колыхались антенны, глаза состояли из фотоэлементов. У них было рентгеновидение и инфразрение, как у бумов, на плечах и груди блестели соты светобатарей. Но как здесь оказались эти существа?
«Последнее сообщение по мегаводу с родины мы приняли всего лишь девять часов тому назад. И нам ничего не говорили о новой экспедиции», — пронеслось в мозгу Диодо-Самостоятельного. Он был так удивлен, что забыл все слова, приготовленные для торжественной встречи. У него вырвалось:
— Кто вы?
— Здравствуйте, я ваша тетя. Сначала сами назовитесь, — послышалось в ответ не менее удивленное. — Нам сказали, что летят существа…
Диодо-Самостоятельный отметил про себя интонацию, с какой прозвучало это «существа». Но тут в разговор вмешался Фотонно-Непревзойденный:
— Какая еще тетя? Только ее нам здесь не хватало.
— Тети нет. Просто так иногда говорят наши хозяева.
— Хозяева?.. — недоуменно протянул Диодо-Самостоя-тельный.
— Да, те, кто нас создал. Вон они едут сюда.
Несколько приземистых, вытянутых машин катило по широкой гладкой дороге к звездолету. Донесся нарастающий гул.
— Кто же вы? — требовательно спросил Диодо-Самостоятельный.
— Роботы.
Даже Фотонно-Непревзойденный пошатнулся от такого известия и согнул среднюю антенну, что у бумов означало крайнюю степень изумления. Еще бы — роботы, а так похожи на бумов!
Тем временем машины подъехали совсем близко. Из них вышло несколько существ. Несмотря на разноцветные одежды, бумы тотчас узнали в них биороботов, которых создали когда-то.
Один из биороботов, одетый в лиловый комбинезон, повелительно махнул рукой, приказывая бумам подойти.
Это была невиданная наглость. Естественно, Диодо-Самостоятельный и Фотонно-Непревзойденный реагировали на нее надлежащим образом — они не пошевелились.
— А где ваши хозяева и создатели? — спросил биоробот.
— Наши создатели? — повторил вконец растерявшийся Фотонно-Непревзойденный.
— Да, ведь вы роботы, — без тени сомнения сказал лиловый.