Искатель. 1976. Выпуск №6

Тупицын Юрий Гаврилович

Пришел Кабанов. Он уже покачивался, его поддерживали под руки двое башибузуков. Грузно шлепнулся на стул, тоже заорал:

–  Шампанского, живо!
– и затуманенными глазами пристально взглянул на Сибирцева. Подмигнул.

От соседнего стола повернулся какой-то незнакомый капитан и брезгливо сморщился, увидев Кабанова.

Будет драка, понял Сибирцев. Не сейчас, а когда еще подопьют.

Дальше все закружилось, завертелось. Пили и ели без разбору, поначалу с каким-то мрачным ожесточением, а потом, по мере употребления, постепенно отваливаясь от стола, стали воинственно поглядывать на соседей, бросая весьма недвусмысленные замечания по поводу их дам. Свои

еще не прибыли, и Скипетров пообещал при всех, прямо тут же на столе заголить Ваське задницу и всыпать сотню соленых.

Улучив минуту, Сибирцев встал и, пошатываясь, отправился через весь зал в глубину ресторана. Он прошел длинным коридором, откидывая бархатные занавески, вошел в туалет, огляделся. Туалет был пуст. Склонившись над унитазом, всунул в горло два пальца, напрягся, и его вырвало. Когда он, полоща рот, стоял уже у умывальника, в туалет вошел знакомый розовощекий орловец. Мундир его был распахнут, он качался, громко икал и пробовал, ужасно фальшивя, петь: «Без сюр-р-р-тука, в а-адном хала-ате…» Увидев Сибирцева, смолк и, подойдя к соседней раковине, сунул голову под кран и пустил струю воды.

–  Сильный северный ветер, - пробормотал он вдруг словно про себя.

Сибирцев замер, услышав эту фразу, скосил глаза на орловца, так же тихо ответил: Сегодня тепло.

–  Пазвольте мыла!
– вдруг громко, так что Сибирцев вздрогнул, объявил орловец и взял обмылок с раковины Сибирцева.
– Благодарю-с!

Вместо обмылка осталась лежать в мыльнице маленькая бумажная трубочка. Сибирцев осторожно положил сверху ладонь, прополоскал горло еще раз и вошел в кабинку. Орловец уже умылся и с песней удалялся по коридору обратно в ресторан.

Быстро развернул бумажку. Там было несколько слов: «Срочно уходи. Кабанов - контрразведка. Деньги при нем. Найду тебя сам. М.».

Тщательно порвал записку и спустил воду, проверив, чтоб не осталось клочков бумаги.

После этого пригладил волосы, стряхнул капли воды с мундира и тоже отправился в зал.

Компания напилась. Дамы уже прибыли и теперь с визгом и хохотом усаживались рядом с семеновцами. Официанты тащили стулья.

Усевшись на свое место, Сибирцев окинул туповатым взглядом опустошенный и разграбленный стол, взялся за бутылку водки. В этот момент кто-то крепко сжал его плечи и, горячо дыша в ухо, прошептал:

–  Ты куда ходил, а?

–  Блевать ходил после этого дерьма, - пьяно отозвался Сибирцев, не оборачиваясь. Цепкие пальцы сдавили сзади его шею.

–  А если я пойду посмотрю, а?
– прошипел голос за спиной.

–  Пошел ты… - скривившись, Сибирцев резко повернулся на стуле. Пальцы на его шее разжались.

Перед ним, держась рукой за спинку стула, стоял Кабанов и пристально-пьяным взглядом мрачно сверлил его зрачки.

–  Сядь, Кабанов, а то… в морду дам, - так же мрачно, но убежденно сказал Сибирцев и крикнул в пространство: - Эй, водки!

Кабанов постоял еще, покачался взад-вперед с носков на пятки, потом пошел и сел на свое место.

«Что-то случилось. Зря не стали бы паниковать. Значит, надо смываться. А как?» - подумал Сибирцев.

Сидевший теперь рядом со Скипетровым незнакомый калмыковец громко и с восторгом рассказывал:

–  …Весь юридический отдел… И всех - расстрелять. Всех до одного. А почему, я спрашиваю? А? Потому что, - он слегка понизил голос, - много брали. А сдавали мало. Он захохотал.
– А чтоб помирать не скучно - водки ведро и отдали им на сутки всех девок… Мы их взяли как большевичек. В разведке. Много взяли. Ха-арошие девки, молоденькие. А потом всех вместе. В расход…

За столом поднялся хохот.

Приехавшие дамы явно чувствовали себя неуютно. Но это было только начало.

–  Мальчишки… сопляки… - прохрипел Скипетров.
– Без бабы подохнуть не могут.

–  А на что они нам?
– пьяно вскинулся калмыковец. Мы их в плен не берем. Нам это лишнее. Поигрался - и в сопки.

–  Китайцам… - глядя в упор на Сибирцева, вдруг громко сказал Кабанов.
– Китайцам, говорю, надо отдавать… Они мастера, не то что мы, русские. Сперва изволь могилку отрыть, потом тебе по животику - брык!
– кишочки наружу - и в могилку, чтоб лежать мягче. На своих-то, на кишочках. А? Ну а потом земелькой сверху присыпают. Мастера… Куда нам, России-то…

В глазах Кабанова разгорелась звериная ненависть. Сибирцев внутренне напрягся, но в этот миг произошло неожиданное.

Из-за соседнего стола поднялся пехотный капитан, сделал нетвердый шаг к Кабанову и, сорвавшись на визг, закричал:

–  Пошел вон, скотина! Дерьмо! Убийца!

В зале повисла мертвая тишина.

Опираясь обеими руками о край стола, Кабанов стал медленно подниматься и вдруг резким, сокрушающим ударом врезал капитану в подбородок. Тот с грохотом рухнул на свой стол. И тут все словно сорвалось. Треск ломаемой мебели, звон битой посуды, истошные крики женщин. Бабахнули выстрелы. В углах погас свет. Было впечатление, что все бьют всех. Казалось, целый зал обрушился на семеновцев. Летели бутылки, сыпались с потолка осколки люстр. Раздавая удары направо и налево, Сибирцев стал пробиваться к коридору. Что-то словно обожгло ему спину. Мгновенно упав на пол, он резко обернулся и увидел Кабанова, целившегося в него. И в тот же миг розовощекий орловец, оказавшийся рядом с хорунжим, ловким ударом сапога взметнул его руку, выстрел грохнул в потолок. Потом раздалось еще несколько выстрелов подряд, какой-то истошный вой, и снова наступила тишина. Публика рвалась из зала, но в центре его уже битва прекратилась. Поднимались с пола окровавленные офицеры, тщетно пытались застегнуть разодранные мундиры, трезвели на глазах, и у всех было видно лишь одно желание - быстро исчезнуть. Все знал Харбин, ко многому привык, но такого… Это даром пройти уже не могло. Все это понимали. И потому зал как-то сам по себе рассачивался. Четверо семеновцев подняли с пола неподвижное тело Кабанова. Один из них неловко выпустил ногу, тело перекосило, и вдруг из кармана хорунжего посыпались деньги, много денег. Все будто оцепенели. Потом чьи-то руки стали хватать эти рассыпавшиеся по полу ассигнации.

–  Назад!
– заревел Скипетров. Прижимая к глазу скомканную салфетку, он смахнул со стола осколки посуды вместе со скатертью и приказал: - Клади его сюда!

Кабанова положили на стол. Скипетров залез в один его карман, в другой, расстегнул мундир и отовсюду вынимал толстые запечатанные пачки денег.

–  Ох ты… - простонал кто-то.
– Да тут их целый мильон.

–  Тысяч на двести, - определил другой голос.

Послышался быстрый топот, лязг затворов, и в зал ворвался патруль.

–  Всем оставаться на местах!
– раздался резкий, повелительный голос.

Случилось так, что Сибирцев оказался почти рядом с бархатными портьерами коридора. Охрана бросилась к столу с убитым Кабановым, а Сибирцев, воспользовавшись тем, что внимание всех было, приковано к трупу и пачкам денег, лежащим на столе, сделал шаг назад и скользнул за портьеру.

–  Быстро за мной, - услышал он шепот.

Мгновенно обернулся и увидел офицера-орловца, того самого, что заходил в туалет, и того, что ударом сапога по руке Кабанова спас Сибирцева.