Искатель. 1977. Выпуск №5
Шрифт:
— Где же она, шайтан дери?
Они выглянули в коридор. У туалета стоял боец и что есть силы колотил в дверь.
— Не отзывается, — сказал он.
— Взломать! — распорядился Умерджан.
Дверь затрещала под ударами. Замок щелкнул и отскочил. Туалет был пуст. В открытое окно врывался ветер.
— Знала, что делала, — пробормотал Ахмед. — Перевал. Тихо ехали…
Степан выглянул в окно. Поезд, набирая скорость, мчался под уклон. Впереди маячил тоннель. Прыгать было уже нельзя.
3
По небу плыли низкие облака. Быстро темнело. На берег наползал липкий туман.
Степан нечаянно прикоснулся к забору и почувствовал под пальцами противную, похожую на плесень
Степан с неприязнью посмотрел в дальний конец улицы, где стоял дом Тутышкина. Дорого бы он дал, чтобы никогда больше там не появляться. Осточертело изображать деревенского лавочника, приехавшего сюда чем-нибудь поживиться. Не знай он лично Сеньку, сына станичного купца Митрича, не сумел бы так натурально изображать лизоблюда и хапугу. Если бы только не приказ Ефремова…
«Вот что, Корсунов, — говорил он, — пора ускорить события. Все ниточки из порта, как ты сам понимаешь, тянутся к дому нэпмана Тутышкина. Нам нужно знать, что там делается. Потому придется тебе на время в актеры податься. Будь добр, постарайся!..»
Ефремов, конечно, понимал, что артист из Степана никудышный, но иного выхода не было. Ребята в городе примелькались, а Степан — человек новый.
Впрочем, Степан сам отчасти виноват в том, что выбор пал на него. Это он завел разговор, натолкнувший Ефремова на мысль послать его к Тутышкину. Расследование в порту зашло в тупик. Ниточка с письмом капитана Долгова, казавшаяся надежной, оборвалась. Обстоятельства исчезновения начальника порта по-прежнему оставались неясными. А контрабанда с моря продолжала поступать. Сведения об этом то и дело шли по разным каналам.
Туман сгущался, в нем тонул дальний конец улицы. Степан не торопился возвращаться в этот бедлам. Да и по роли не полагалось спешить.
«Купец, даже молодой, — поучал его Ефремов, — должен быть вальяжным. Знаешь, что это?.. Ходи важно. Говори медленно, А лучше молчи. Слово — серебро, молчание — золото. Пусть другие болтают, а ты на ус мотай».
Тут Ефремов вдвойне прав. Когда слушаешь других, внимание обостряется. Степан это на практике проверил. Не далее как позавчера разговор в доме вдруг зашел о Сычове. Имени его не назвали, но Степан сразу догадался, что речь идет о грузовом помощнике начальника порта, и насторожился. Здесь, у Тутышкина, о Сычове говорили в таких выражениях: верный человек, коли надо, посодействует, у новой власти в чести… Степан старался не пропустить ни одного слова из того, что говорилось о Сычове. Но то ли никаких особых заслуг за ним пока не числилось, то ли из осторожности разговор на эту тему у Тутышкина быстро прекратился. Однако и того, что услышал Степан, было достаточно. Обстоятельства однажды случайно столкнули Степана с Сычовым в порту. Встреча была мимолетной, но не следовало упускать вероятности, что Сычов запомнил его лицо. Во всяком случае, попасться ему на глаза в доме Тутышкина было крайне нежелательно.
…В доме Тутышкина было по обыкновению шумно. Из просторной горницы, где собирались большие компании, доносились пьяные голоса: «С удачей тебя, Парамон Васильевич! Знай наших!.. Мы еще покажем совдепии кузькину мать!..»
Обмывался, по-видимому, крупный барыш. Степан уже участвовал в таких попойках. Приходилось хлестать самогон, который он до этого принципиально не пил, потому что еще в ревкоме боролся с самогонщиками.
Однако отказаться от застолья Степан не имел права, дабы не вызвать подозрения. К тому же по пьянке выбалтывались весьма ценные сведения. Здесь Степан узнал о готовящемся нападении на крупорушку. Чекисты приняли меры: бандитов встретили как положено. Из болтовни выплыли сведения о хищениях на кирпичном заводе, потом о содержателе трактира «Красный петух», торгующем кокаином, которого взяли через неделю с поличным. А вот последний налет на портовые склады, где хранилась конфискованная контрабанда, предупредить не смог. Ошибся во времени. В результате исчезли товары на сотни тысяч рублей. Степан места себе не находил: так обмишуриться! Ефремову пришлось даже успокаивать его. В любом деле бывают проколы — никто не гарантирован. К тому же не все потеряно, похищенное не могло уплыть далеко — не иголка… Надо искать!
— А-а, казачок, давно ждали, — обрадованно прогудел Тутышкин, едва Степан появился на пороге горницы. — Садись, дорогуша, поближе. Налить ему штрафную!
Степана облапили с обеих сторон, жарко задышали в уши. Кто-то чмокнул его в щеку и просипел: «Наша надежа… Молодые дубки…» Степан с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть.
Как его до сих пор не раскололи, удивительно! За своего держат… Он хоть и старается изо всех сил попасть в тон компании, но сам чувствует — не то. Спасибо Ефремову: биографию больно подходящую ему придумал. Выбился твой казачок, говорит, из грязи в князи, а сам вахлаком остался, потому что до денег жадный…
Застолье затянулось. Было около полуночи, когда Степан смог беспрепятственно встать и выйти в сени. Только наклонился над ведром воды попить, как позади скрипнула дверь. Быстро обернулся — никого. Дверь в чулан была не заперта. Там было темно. Степан чиркнул спичкой, увидел запыленные ящики, мешки. На гвозде висел плащ, показавшийся знакомым. Надорванный капюшон, блестящие пуговицы… Где он его видел и на ком?
Спичка догорела и погасла. «С чего это я на пустяки внимание обращаю? — подумал Степан. — Мало ли кто носит дождевики, и шьются они одинаково». Собираясь уйти, он скорее по привычке, чем осознанно, притронулся к плащу. Нащупал металлический предмет в кармане, вытащил и зажал в кулаке. В сенях при тусклом свете фонаря Степан рассмотрел: ключ необычной формы: треугольный стерженек, флажок скошен, фигурные вырезы…
Степан сразу протрезвел. И тут же вспомнил… Это было как вспышка, как озарение. Картина точно врезалась в память… Пирс. Ветер. Дождь. И этот плащ с надорванным капюшоном и нелепыми блестящими пуговицами. Теперь Степан знал, на ком видел его.
4
В мерцающем голубоватом свете крупных звезд дорога выглядела неестественно белесой и зыбкой. Даже ступаешь по ней с опаской. Впечатление такое, будто перед тобой не широкая каменистая тропа, а стремительная горная река, кипящая на крутых перекатах. Только шума не слышно. Как в синематографе, когда тапер почему-то умолкает…
Дорога сделала резкий зигзаг и пошла еще круче кверху. Двигаться стало труднее. Отряд сбавил ход. Все больше ощущалась нехватка воздуха.
Степан сам попросился на операцию. Ефремов вначале отказал. Спасибо, Умерджан заступился: «Петр не понимает! Человек в нэпманский болото совсем тонуть может. День хорошо, два хорошо, потом кинжал сам из ножен выскакивает. Джигиту свежий воздух нужен!»
Степан шел и вспоминал недавнее. В тот момент, когда он обнаружил ключ, ему показалось — нашел клад. Все звенья цепи, как ему представлялось, соединились намертво.
Плащ. В нем таинственно исчезнувший ключ. Ключ был у капитана Долгова. Взять его мог только убийца, осведомленный о письме. Возможно, начальник порта перед смертью пригрозил Аварцу, что его все равно разоблачат…
Версия выглядела настолько стройной и бесспорной, что Степан обругал себя последними словами. Вот растяпа, а еще буденновец, других бдительности учил!.. Все просто как пареная репа.
Через минуту Степан помчался по улице, уходя все дальше от дома Тутышкина. Потребность действовать одолевала. Нужно взять Аварца, тряхнуть его как следует, и они сразу будут в курсе дела…