Искатель. 1977. Выпуск №6
Шрифт:
— Угадал, внучек! — невозмутимо отозвался дед. — Расскажи вот теперь им, кто ты, да что ты, да откуда ты? На что тебе надобно знать, где и как поселилась атаманша да кого нонче поймали?
Четыре сильных руки схватили Илью за локти, вывернули руки за спину, проворно вынули из-за пазухи наган и две запасные обоймы.
— Ого! — воскликнул голос сзади. — Хороша штучка!
— Ну-к, дай сюда, — пробасил другой и, Илья почувствовал это, сунул наган себе за пояс.
Разведчик не оглянулся, не стал разглядывать, кто скрутил его; смотрел в немигающие глаза деда и поражался его хладнокровию.
— Ну и сволочь же ты, дед! — почти восхищенно бросил он, в надежде хоть капельку вывести его из себя.
Дед согласно потряс бородой.
— А ты все такой же нахал, внучек!.. Жаль мне тебя!
— На что ж выдал? — усмехнулся Илья.
— Вот потому-то, что жалко! Чтоб знал, где место казаку.
— Быть по-твоему, дед! У нас теперь с тобой одно место — на кладбище! Только я там вперед поселюсь, так что жду тебя в гости…
— Кончай базарить! — оборвал его стоявший в горнице казак. — Пошли, там наболтаешься…
Это обещание не очень обрадовало разведчика, но, чувствуя, что взят людьми, хорошо знающими его, хоть он пока и не узнал никого, весело отозвался:
— Спасибо, станичники! Не забудьте отблагодарить моего деда, что родного внука продал!.. — И, уже будучи вытащен в сени, крикнул: — Дед, посмотри, у тебя на иконе не Иуда намалеван?
— Ну и нахал у меня внучек! — пробормотал оставшийся в одиночестве дед Григорий и покосился на икону.
Он привык к затхлой тишине своего запущенного жилища, она не оглушала его, не навевала тоскливых мыслей.
— Кис, кис… — позвал он единственного, кроме него, обитателя дома.
Но кошки не было: шастала где-то с котами. Внизу затянул монотонную песню сверчок, как бы пытаясь своим пением заменить отсутствующую кошку.
Старик поглядел на бегающих по полу и по столу в поисках съестного голодных мышей, на огонек лампадки перед неразличимым за слоем паутины и пыли образом — масло в лампадку он подливать не забывал, а вот стереть пыль было как-то некогда, а может, и не хотелось — и впервые за долгие прожитые здесь годы побоялся потушить лампу. В ушах опять прозвучали прощальные слова внука, он снова покосился на образ и тяжело вздохнул.
— Попробуй разберись, кто там… Может, и вправду Иуда?…
Вот басурман! Заставил на старости лет в собственном боге сомневаться!.. Что ж они, однако, с ним сделают? Неужто убьют?
Не должны… Обещали отпустить, как допытаются, что надобно…
Завтра узреем, что к чему…
И снова уставился на совершенно обнаглевших мышей.
Стиснув Илью с трех сторон, казаки вели его по раскисшим улицам станицы. Звонко чавкала под ногами жидкая грязь. Слышалось тяжелое дыхание усталых конвоиров.
Яркие звезды подмигивали пленнику. Ноздри его жадно вдыхали вместе с чистым ночным воздухом родные станичные запахи: нежный аромат фруктовых деревьев, терпкий запах навоза, душистого сена и высохшей полыни; из печных труб вместе с запахом кизячного дыма разносился дразнящий дух оставленных на утро щей со свежей капустой, свежевыпеченного хлеба и супа с уткой.
Вышли на майдан, и… Илья на какое-то время забыл, что он пленник, когда очутился во дворе поповской усадьбы. Он с надеждой оглядел наглухо прикрытые резными ставнями окна, надеясь, что — чем черт не шутит! — комиссар заметит его и поймет о грозящей опасности.
Но окна были глухи и темны. Ему развязали руки и втолкнули в погреб.
— Гляди, не убейся на лестнице, еще пригодишься… — предостерег голос старшего, показавшийся смутно знакомым.
— Постараюсь, — пробурчал Илья, нащупав под ногами сырой земляной пол. Развел затекшие руки.
Над головой стукнула крышка. Кто-то долго возился с замком.
— Караулить будем? — спросил закрывавший замок.
— Не сбежит! — степенно ответил старший. — Пойдем поспим маленько. Кто знает, что завтра атаманша надумает…
Они ушли. Илья прислушался к звуку удаляющихся шагов и непроизвольно передернулся всем телом, подобно стряхивающей воду собаке. Только сейчас он по-настоящему почувствовал, как промок и озяб. Чтоб хоть немного согреться, начал ожесточенно разминаться. Согревшись, примостился на бочке и принялся обдумывать ответы на предстоящем допросе. О побеге не думал: нужно было видеть Волоха…
— Спать хочешь? — участливо спросила Лена и безжалостно затормошила задремавшего Сергея. — Нет, Сереженька, будешь со мной за все четыре года расплачиваться…
— Дай чего-нибудь выпить и закусить…
Лепа порывисто спрыгнула с постели, засветила лампу и, как была, нагая, отправилась в соседнюю комнату. Вскоре вернулась с бутылкой, краюхой хлеба и несколькими кусками ветчины. Поставила на столик:
— Ешь.
Сергей не ответил, он безмятежно спал.
— Вставай! — решительно шепнула она и стянула его ноги с кровати.
Он растерянно моргнул, виновато улыбнулся. Лена налила в кружку вина:
— Пей!
Вино восстановило силы. Сон прошел…
— Сережка, знал бы ты, как я хочу опять иметь от тебя ребенка!
— Как же ты будешь брюхатым атаманом? Того и гляди — родить не успеешь, как убьют где-нибудь!
— Брошу, Сережа! Брошу всю свою банду, как ее красные называют!.. Мы как из Лабинской уходили, так я сама в потемках чуть какого-то мальчонку не задавила… Потом подумала: может, и тот красный вот так же… Мать того мальчонки до сих пор небось от страху не отошла… Шлет на мою голову проклятья…
— Вот видишь! На войне все возможно, — с жаром зашептал Волох. — Думаешь, мне сына не жалко? Ты как сказала, так я чуть не завопил… Аж в горле сжало… Бросай все! Давай завтра удерем отсюда?