Искатель. 1979. Выпуск №3
Шрифт:
Сейчас важно отсечь Гонду от развалин старого замка. Интуиция подсказывала капитану, что Палач устремится к воде. Маневренная группа отряда, если она успеет, заставят Гонду повернуть на юг. Так опытные загонщики выгоняют волка на затаившегося стрелка.
гомозков
«...Дыши в себя, если враг близко», — вспомнил Гомозков третью заповедь старшины Недозора и придержал Барса. После ранения Мушкета следопыт ревниво относился ко всему, что-делал Барс. Понимал — собака работает хорошо, и все же не мог избавиться от ощущения недоверия к новому другу.
Теперь Гомозков ступал осторожно. Слух и зрение обрели особую остроту. Он вдруг
«Он где-то рядом, — думал следопыт, — совсем рядом. Нужно дождаться отставших Агальцова и Гордыню. И может быть, капитана. Он с группой идет к ручью».
На краю заболоченной поляны Гомозков остановился и, чувствуя холодок в груди, лег за поваленное бурей дерево. Из этого чахлого болотца и вытекал тот злополучный ручей, который петлял вдоль КСП, где Агальцов увидел шаровую молнию.
На Золотце едва слышно всхлипнуло. Раз. Другой. Гомозков до боли в ушах вслушивался в эти вроде бы знакомые звуки. Легкий ветерок принес тихий шелест.
«Уходит или провоцирует, — подумал проводник, — пустить Барса?.. Но ведь ребята вот-вот появятся. Пересечь открытую поляну и... наткнуться на пулю». У Гомозкова вдруг заныла левая, контуженная две недели назад рука. «Носильщик» Гонды стрелял как бог. Если бы не Агальдов.
Сзади накатился нестройный треск сухостоя. Следопыт трижды крикнул совой. Треск смолк. Вскоре Агальцов и Гордыня подползли к поваленному дереву и молча уставились на цро-
28
блескивающее сквозь кочкарник болотце. Они ни о чем не спросили, знали — Гомозков зря землю обнимать не будет.
— Он пойдет по ручью, а мы следом, — шепнул следопыт
солдату.
Плеск стал слышней. Уходит.
— Прикрой, — шепнул Гомозков, — потом за мной...
И выскочил на свободное пространство.
...Пятый час идет поиск. Кольцо сжалось до предела. Но след потерян. Гонда' не вышел из ручья, возможно, он даже и не входил в него. Барс метался по обоим берегам, не находя привычного запаха, и жалобно повизгивал, словно жалуясь на собственную беспомощность. Гомозков стоял потупившись, понимая, что ошибся, уверовав в единственный, как ему казалось, вариант движения Гонды. Палач оказался хитрей. Он догадался, что тропа к КСП перекрыта, и избрал другой путь. Скорей всего сделал по болотцу петлю, пропустил мимо себя пограничников и снова вышел в наш тыл. Только вот в каком месте? Начальник отряда полковник Поважный развернул маневренную группу к югу, приказав Стриженому с «тревожной» вернуться к болотцу и прочесать весь квадрат в поисках следа. Застава же во главе с замполитом лейтенантом Крапивиным наглухо закрыла границу по всему участку.
ГОНДА
Обманув пограничников, Гонда долго кружил по болотцам, находя одному ему известные подводные тропки. Но он понимал — пограничники вернутся. Пора использовать запасной вариант, о котором Гонда умолчал в кабинете Веттинга. Для этого нужно было дождаться темноты и проникнуть на развалины замка. В запасе минимум два часа. День клонится к закату. Козырной не верил в засаду. Развалины на виду, и только дурак решится лезть в западню. Да и обшарили пограничники все вокруг. Развалины — тыл границы. И все же нужно быть осторожным, не выдать себя движением. Если на башне наблюдатель, он рано или поздно обнаружит его. Значит, по-пластунски от дерева к дереву. И на ближних подступах ждать сумерек. Поспешность может все погубить.
— Гут, — сказал он себе по-немецки и вдруг подумал, что
еще вчера ему показалась бы нелепой даже мысль о том, что
он будет утюжить животом эту ненавистную ему землю.
По тому, как дрожали пальцы, Гонда понял, что смертельно устал. Он пошарил в карманах и достал таблетки, завернутые в целлофан. «Они придадут вам бодрости и восстановят силы», — вспомнил Гонда наставления Веттинга.
— Сволочи, — пробормотал Козырной и тяжело, лег на гу
сто растущую осоку.
У него было состояние полной безысходности. Хотелось вот так лежать, лежать, не поднимая головы, не вслушиваясь в шорохи и шумы близкого леса.
«Бойтесь абулии больше пограничников — она порождает апатию». А ведь верно. Немец прав. Мне сейчас все равно, что будет через час, через сутки. И только инстинкт самосохранения пока еще срабатывает. Ему вспомнилась одна из ночей боль-
29
шого города Франкфурта-на-Майне. Его и еще одного слушать ля 1разведшколы послали «пообщаться» с туристами из Советского Союза. Туристы прибывали поздно вечером из Мюнхена на автобусе.
Гонда и Стрелец (под такой кличкой значился другой
агент) долго кружили вокруг гостиницы, где остановились ту
ристы. Они уже потеряли всякую надежду, когда в полночь из
гостищщы вышли двое «советских» — парень в джинсовом кос
тюме и широкоплечий, спортивного вида мужчина лет пятиде-
сяти.
Франкфурт, этот «маленький Париж», как его любят называть немцы, засыпал рано, и двое русских шагали по пустынным улицам, залитым светом рекламы, останавливаясь у освещенных витрин, о чем-то оживленно переговариваясь. . Гонда вышел из темного переулка с единственной целью, – напугать этих не в меру смелых путешественников. И ошибся..
Оба русских спокойно обошли их с разных сторон, словно; и Гонда и Стрелец были дорожными указателями. И тогда Стрелец крикнул им вслед по-русски:
— Эй, земляки, хотим поговорить.
Оба «советских» остановились, несколько, быть может, уда»-
ленные тем, что их окликнули, да еще по-русски.
— Вы из Москвы? — спросил Стрелец..
—Из Москвы, - ответил тот, что был постарше. — А: вы
откуда?
— Мы?.. Я —с.Урала, а вот он — с Кубани...
— Иживете в Западной Германии, - улыбнулся парень.в
джинсовом костюме.
– Да. Так. вот случилось, — .пробормотал Стрелец.. —
Поговорить захотелось» знаете ли, на родном языке.
– Понятна, — сказал тот, что, постарше, — и о яем же мы
будем с вами говорить?
И Стрельца вдруг понесло.
— Я вот хочу на родину вернуться... Как это лучше сделать?
— Обратитесь в советское посольство, — ответил пожилой,, -
как все, кто хочет вернуться. Вам помогут...