Искатель. 1984. Выпуск №4
Шрифт:
Он пересек этот огромный зал, набитый радиоактивным металлом, наполненный зловонием тяжелых испарений. Вскоре заметил первые симптомы радиоактивного поражения. Симптомы были какими-то необычными, слишком уж быстрыми для простой радиации. Его мучила жажда. Тут и там, словно нарочно, попадались лужи, и он старался не смотреть в их сторону, потому что внешне вода была вполне пригодной для питья, прозрачной и, наверное, холодной. Изменилось даже ощущение времени. Он поминутно вынужден был поглядывать на свой часы, чтобы не потерять чувство реального времени. Часы показывали, что он находится в этом отравленном помещении всего сорок минут, а ему казалось, что он тут уже долгие часы. Может быть, целый день.
И когда совсем исчезло ощущение времени, когда в приглушенном сознании родились странные искаженные картины, он услышал какой-то звук. Огляделся и увидел крошечное существо, похожее на игрушечного механического цыпленка.
Такие игрушки ему покупали в детстве. Треугольное тельце покачивалось на тонких ножках, а огромные глаза-плошки не мигая смотрели на Ротанова.
— Привет, — сказал цыпленок. — Ты почему здесь ходишь?
— Говорящих цыплят не бывает. Убирайся.
— Я не цыпленок. Я робот-информатор.
— Ну и чего тебе от меня надо?
— А меня за тобой послали, чтобы, значит, найти и проинформировать.
— Ну так валяй информируй, только побыстрей, у меня голова раскалывается.
— Здесь плохое место. А информировать я не тебя должен. — Кого же?
— Их, — неопределенно сказал робот, — тех, которые меня послали.
— Ладно, мне все равно, кого ты там будешь информировать.
— А я не хочу. Мне они не нравятся. — Робот переступил лапками.
— Послушай, а ведь это, однако, неправильно. Если ты робот, у тебя должна быть программа, которую ты обязан выполнять…
— Верно, неправильно, — радостно согласился робот. — Я вообще неправильный, нестандартный, у нас теперь много таких появилось. Говорят, это из-за нас все пошло прахом.
По тому, что он ничуть не удивился этому крохотному роботу, Ротанов понял: с сознанием у него не все в порядке.
— Покажешь дорогу? — спросил он.
— А куда тебе надо?
— Я ищу озеро Забвения. Знаешь, как пройти к нему?
— Вообще-то это плохое место, но если тебе очень надо…
— Ты кого-нибудь уже провожал туда?
— О да, многих. Иногда тех, кого превратили в роботов, охватывала странная тоска, и они уходили к озеру…
— Зачем?
— Озеро дает энергию. Оно не убивает, вернее, убивает не совсем… Ты не будешь чувствовать голода, жажды, даже боли. Озеро даст тебе покой и оставит сознание.
— Хорошо. Покажи мне его.
Робот запрыгал перед ним маленьким серым мячиком.
Почему-то Ротанов сразу и полностью доверился этому разумному комочку, может быть, потому, что похож он был на игрушку из детства с большими и добрыми, как фонарики, глазами.
Шли они недолго, минут двадцать. Наконец робот остановился перед гранитной стеной. Первой естественной каменной стеной в этом железном лабиринте. Глубоко в нише виднелась крышка круглого люка с мощными стальными запорами, словно здесь был кессон или переходный шлюз корабля.
— Что там снаружи? — хрипло спросил Ротанов.
Робот не ответил. Он подошел к люку, нажал какие-то кнопки. Затворы лязгнули, приоткрывая свои пасти, крышка люка медленно подалась назад и в сторону, обнажив метровую толщину брони. Из круглого прохода за люком пахнуло холодом и сыростью. Темнота, густая и плотная, мешала что-либо рассмотреть. Ротанов сделал шаг в эту темноту и остановился. Что-то его удержало. Ему вдруг показалось, что, если сделает сейчас еще один шаг, обратно уже не вернется. Он обернулся. Робота не было. Секунду назад стоял сбоку, у люка, — и вот теперь его не было. Проводник сделал свое дело. Значит, дальше все будет зависеть от него самого?
Несколько секунд Ротанов стоял неподвижно, ничего не видя, прижавшись спиной к шершавой и холодной поверхности камня. Постепенно глаза привыкли, и он разглядел, что стоит на узком каменном карнизе. Два шага отделяли его от обрыва, за которым плескалась черная вода… Впрочем, это была не вода. И не пар, не туман. Нечто еще более легкое, более эфемерное.
Постепенно эти отдельные беспорядочные движения внизу стали упорядочиваться, выстраиваться в некий странный хоровод. Темная пустота под световой пленкой стала медленно вращаться, вспучиваясь и поднимаясь в центре. Вдруг от центра этого образования к окружающим скалам метнулись ветвистые лапы электрических разрядов и настоящий гром оглушил Ротанова. Черный столб в центре стал расти, раздуваться, как гигантский аэростат, втягивая в себя находившуюся под ним поверхность озера. В мелодичных звуках, сопровождавших рождение шара, был какой-то странный музыкальный рисунок, ритм. Поверхность шара, следуя тактам странной музыки, едва заметно вибрировала, и вместе с нею, казалось, вибрировали окружающие скалы.
И тут вдруг Ротанов понял, что происходит. Он присутствовал при рождении очередного «Черного пузыря». Перед ним вращался, пульсировал радужный снаружи гигантский сгусток чужого мира. «Выброс антипространства?» «Черная дыра?» «Гравитационный коллапс?»
Так вот откуда стартуют «Черные корабли»! Теперь он знал хотя бы это.
— Мы заткнем твою жадную глотку, слышишь, ты?! — крикнул Ротанов. Он нагнулся, нашел камень и швырнул его вниз, в озеро. Не было ни всплеска, ни вспышки — камень беззвучно исчез.
У него была еще батарея. Он взглянул на индикатор заряда. Энергии накопилось достаточно для того, что он задумал. Возможно, взрыв будет слишком силен и ему уже не уйти, и все же он знал, что сделает это, не даст родиться еще одному смертоносному шару… Он поставил индикатор на максимум, выдернул предохранитель, разбил крышку, замкнул контакты и… бросил, рассчитывая бросок так, чтобы взрыв произошел на границе двух сред.
Странный это был взрыв. Раскаленная, сверкающая плазма, брызнув во все стороны, вдруг замедлила свой стремительный бег. Ротанов видел, как огненные завихрения, несущиеся к нему, меняют форму, закручиваются протуберанцами, отклоняясь в стороны. Словно чья-то огромная невидимая ладонь прикрыла стоявшего на скале человека. Поверхность шара вспыхнула ослепительным радужным сиянием, он замедлил свое вращение, совсем остановился и медленно потянулся к человеку, словно желая рассмотреть его поближе. Но основание шара вдруг сократилось, рвануло его вниз. И почти сразу же шар начал наливаться малиновым светом, оседать, уменьшаться в объеме. Все повторялось в обратном порядке: утолщалось основание пузыря, волновалась и тянулась к нему поверхность озера, всасывая в себя недавно извергнутую массу. Наконец пузырь исчез вовсе, сгладился. И тогда озеро начало наступать на берега. Послышался пронзительный свист, словно сверху налетел ветер. Рябь судорогой пробежала по поверхности озера. В глубинах возникли тонкие сверкающие линии.
Затем свист перешел в мелодичную гамму звуков, она притягивала к себе внимание, парализовывала волю. Наверное, так пели сирены в легендарном море. Ротанов сделал шаг вперед, еще один. Теперь всего несколько сантиметров отделяло его от обрыва. Он стоял и смотрел — вниз, не двигаясь и ничего уже не опасаясь, потому что все время помнил о руке, прикрывшей его от взрыва.
А затем услышал голос, печальный и в то же время ласковый.
— Разве ты не устал от борьбы, от каменистых дорог?
— Нет.